В позднесоветское время, когда острословы-директора, на рабочем столе каждого из которых лежала книжечка «Устав КПСС», добавляли ручкой между этими словами предлог «от», в этой же среде появился мем «Введение члена в Политбюро». Так выражалось отношение не столько к теневой кадровой политике партии, сколько к ней в целом. Нескрываемый сарказм в адрес правящей партии среди её опорного слоя был показателем надвигающегося краха системы. Партия вырождалась стремительно, став, как и во всём прочем, авангардом вырождения советского общества. И общество в виде иронии показывало своё отношение к тому, что рыба гниёт с головы.

Сбросив ненужную шкуру убитой КПСС, номенклатура перешла в бизнес, а ресурс в виде замороченных и наивных верующих сторонников социализма, не понимавших — с точки зрения партийного руководства — что на этих рельсах никогда не добиться экономического процветания, сопоставимого с капитализмом, подхватили функционеры второго слоя, которые создали партию КПРФ.

Их отношения с социализмом были также сложными, но им было обидно покидать готовую для карьеры структуру, где они за десятилетия унижений и интриг добились перспективного места для выхода в элиту. Всё это рухнуло весьма некстати, и они уцепились за возможность продлить для себя лично срок политического дожития. Собрав обманутых дольщиков кооператива по построению коммунизма вокруг себя, они решили удачно продать это власти в виде подконтрольного им электорального ресурса.

КПРФ стала играть роль таблетки активированного угля, абсорбирующего вирус социального протеста и сливающего его в унитаз соглашательства. Не переоценивая себя, руководители КПРФ брали свою мзду (политическую) за имитацию протеста и сговорчивость, никогда не раскачивая яхту олигархического капитализма сверх угрожающих их положению пределов. Система их неплохо устроила и кормила, так что кусать кормящую руку было безумием.

Верхушка партии это прекрасно понимала, а то, какие иллюзии витают в головах идеалистов из прочих партийных эшелонов, их не волновало. Главное, сделать они ничего не могли благодаря инстинкту железной партийной дисциплины, позволявшей партийной верхушке делать что угодно — плоть до роспуска собственной партии и отмены 6-й статьи Конституции.

Понимая, что будущего у этой структуры нет, в элите России до сих пор ни власть, ни оппозиция не строят долгосрочные планы на будущее. Понимая, как это наивно в стране, где элита умеет вгрызаться во власть и не отпускать её никогда. В своё время КПСС уверяла, что взяв власть, она никогда её не отдаст ни на каких выборах. Теперь то же самое говорят те, кто уже не пользуется ширмой КПСС для властвования, а их наследникам в КПРФ приходится учитывать известный им нрав своих былых товарищей и не переть на рожон.

Именно поэтому «Единая Россия» полна выходцами из КПСС и комсомола. Те, кто служит идее власти, независим от выбора партии власти. Кто не успел, пытается поторговаться с теми, кто успел. Социализм как идея ни тем, ни другим в принципе, не нужен. В это верят простецы из низовки, которые мешают нормальным договорным отношениям. Таких само руководство КПРФ вытравило из партии, как зловредных тараканов.

Сейчас КПРФ — это вполне солидная структура для малой группы солидных господ, успешно превративших партию в вид бизнеса. За места в парламентах олигархи им платят большие деньги, за сговорчивость власть финансирует их из госбюджета.

И если уж КПРФ стала таким АО «КПРФ», то понятно, что «совет директоров» этой корпорации имеет желание передать акции по наследству. Кто что имеет, тот то и приватизирует. Коммунисты номенклатуры всегда мечтали передавать статус по наследству. Эти времена настали.

Если глава корпорации Геннадий Зюганов властвует во всероссийском масштабе, то его внук Леонид недавно прибрал к рукам один из филиалов — фракцию депутатов КПРФ в Мосгордуме. У него есть враги, как положено в каждой корпорации — это первый секретарь Московского горкома партии Валерий Рашкин, которого, несмотря на соблюдение субординации, всегда тошнило от зюгановских манёвров и который всегда возражал против протаскивания Леонида в Мосгордуму, благо, тот даже не состоял в КПРФ.

Потом Леонида протащили в Мосгордуму, проведя по «красному округу», откуда заранее снялся кандидат от «Единой России», потом наскоро приняли в партию, а вот теперь он стал главой фракции.

Это грубое «введение члена в Политбюро», за версту воняющее политической коррупцией, кумовством и блатом в партии, ненавидящей коррупцию, кумовство и блат с момента основания, вызвало тогда колоссальный скандал в московском городском отделении, где по глупости некоторые полагали, что в партии есть более достойные проверенные товарищи, у которых за плечами годы борьбы и большой опыт. Но, как это принято у членов компартии, об них вытерли ноги и загнали под лавку. Рашкин не стал обострять и принял ультиматум Зюганова. И то понятно — выгони Зюганов Рашкина на улицу, куда тот подастся?

А что из себя представляет внук первого коммуниста России Зюганова Леонид? Может, он вполне приличный Че Гевара, готовый к классовым битвам за интересы трудящихся Москвы? Может, он прошёл всю «низовку», как цинично говорили на комсомоле, строя партийную карьеру с записи в анкете «рабочий»? Распространял листовки и занимался пропагандой коммунистических идей в тяжелых условиях Заполярья? Или сидел за убеждения в кутузке?

Нет, как писал Маяковский, — «нынче Иначе». Ни дня у станка тридцатилетний Леонид не стоял. Ни дня не возглавлял ни одной первички. Даже в партии не состоял. Окончил языковую гимназию и социологический факультет МГУ. Держа нос по ветру, уже на втором курсе вошёл в рабочую группу при департаменте транспорта правительства Москвы, которую возглавил — ресурс у Геннадия Андреевича достигает этих возможностей. Вот что говорит сам Леонид:«У меня были знакомства в департаменте транспорта и связи мэрии, на тот момент его возглавлял Кичеджи Василий Николаевич. Видно, он во мне разглядел какие-то таланты, и мы с ним сделали совместный проект департамента с одной частной компанией — агрегацию таксомоторов. …Это был мой первый коммерческий опыт».

То есть первым опытом Леонида была коммерция, а не заводская проходная, что в люди вывела его. Карьеру он начал не с успехов в труде, а с использования связей. Причём, как вы понимаете, далеко не своих собственных. «Я танков не видел, на посту не стоял, не чистил затвор автомата, я брёвна как женщин носил на руках, свой долг отдавая стройбату» — как вы понимаете, к Леониду тут относится лишь первая часть четверостишья. Он не только не видел ни танков, ни постов, ни рабочего цеха, но и бревен не носил на руках, даже во время коммунистических субботников, ибо в компартии никогда не состоял. Единственное, что он делал — преуспевал в построении сети связей с помощью ресурса дедушки.

Впрочем, те, кто в теме, знают, как это делается в этих кругах. Все имена вымышлены, все совпадения случайны.

Звонок.

— Алё? Чебурашка, привет, это Гена. Ты бы хоть фотокарточку оставил, а то я уже забываю, как ты выглядишь.
— Здравствуй, Гена! Да, ты прав, давно не встречались, не сидели по нормальному. Закрутился тут с этой работой» — пыхнул Чебурашка сигаретой.
— Ну, это ты не прав! Надо себя заставлять, а то мы с тобой с этой работой всю пьянку запустили! Я серьёзно, ты не увиливай давай. Как смотришь на субботу?
— В субботу не могу. Только в конце месяца — через две недели улетаю в Испанию, потом в Англию, потом у меня защита стратегии застройки Черепаново, будут люди из администрации.
— Да? Ну, так слушай, я дам тебе телефон одного человека, ты позвони и скажи, что от меня. У него там есть к кому обратиться, чтобы у тебя всё гладко прошло.
— Да спасибо, у меня вроде и так всё нормально, но лишняя помощь не помешает.
— Совсем не лишняя. Ладно, как твои, как жена?
— Да вот отправил лечиться на Мальдивы, внучку готовлю поступать в Йельскую школу бизнеса.
— Молодец. А помнишь, как мы в наше время в МГУ поступали?
— Да, помню. Если бы не звонок отца, быть бы мне в стройбате, а не в институте.
— Всё-таки тогда было лучше, согласись.
— Да кто возражает, конечно, лучше. Проще было.
— Слушай, у меня на следующей неделе встреча, мы тут в сауне встречаемся с небольшим кругом доверенных людей. Давай подтягивайся, это тоже часть работы.
— Да ты что? А можно?
— Что значит можно? Нужно! Я вас познакомлю. Я их предупрежу о тебе. Там и посидим за шашлычком, кости попарим, мужики нормальные.
— Гена… — Чебурашка пыхнул сигаретой, посмотрев на уже принесенное секретаршей полотенце для бани… — Геннадий, не знаю даже, как благодарить!
— Да ладно, брось, какие проблемы? Давай, до созвона.
— Да, до связи. Прости, не спросил — а твои-то как?
— Да нормально, вот только с оболтусом своим не знаю что делать — хочет в политику, но не знает с какого конца. Я ведь ему не помощник, ты знаешь, как у меня с этим. Сам пусть пробивается.
— Ген, ты цербер. Разве можно так? Внуков мы любим больше, чем детей, ты же знаешь. Давай без разговоров, пусть он завтра в одиннадцать зайдёт ко мне, я все порешаю.

Собственно, никакого криминала в этих действиях Гены и Чебурашки нет. Ненаказуемо. У нас вся административная вертикаль пока так формируется, пока «Лидеры России» в строй не вступили. Да только вот одно отличие — занимая в КПРФ определённую позицию, Леонид признается, что ему наиболее симпатичны Никита Хрущёв, Лаврентий Берия, Леонид Брежнев и Юрий Андропов. Красноречивый список. Как видим, Владимиру Ленину и Иосифу Сталину тут места не нашлось. Не те времена.

Кстати о временах. Был такой советский анекдот. На Красной площади стоит толпа и скандирует: «Молотова! Молотова!» Выходит к ним партийный работник и уговаривает: «Товарищи, ну какой Молотов?» Они опять: «Молотова! Молотова!» «Товарищи, ну поймите, Молотова невозможно, не те времена». Толпа скандирует: «Ну, тогда в зёрнах! В зёрнах!»

Именно из этой среды выросли те, кто сейчас возглавляет КПРФ. Хотят не Молотова, так в зёрнах. Партия российских коммунистов стала коммерческим проектом с передачей долей по наследству. Куда наследники приведут «фирму», уже можно не сомневаться.