С приходом к власти М.С. Горбачёва стало очевидно, что большей части номенклатуры сложившаяся сверхцентрализованная система уже не нужна. Правда, обеспокоенный падением производительности труда и ростом экономических потерь от пьянства, господствующий класс Советского Союза в середине 80-х гг. попытался снизить уровень алкоголизма трудящихся масс, ограничив потребление спиртных напитков. Однако поскольку социальные причины алкоголизма — социальное неравенство, эксплуатацию человека человеком и систему наёмного рабства — государственная буржуазия трогать не собиралась, то борьба за трезвый образ жизни приняла в конце концов карикатурные формы, профанируя саму идею борьбы с алкоголизмом. Хотя эти меры и позволили значительно сократить смертность и повысить продолжительность жизни (см. Табл.2), ни антиалкогольная кампания, ни одновременно с ней объявленная кампания «ускорения» социально-экономического и научно-технического развития не могли спасти советскую систему ввиду отсутствия главного — заинтересованности номенклатуры.

Интересы большей части правящего класса состояли в переходе к частновладельческим формам эксплуатации и легализации частнопредпринимательских способов обогащения. Этому служила прежде всего либерализация экономического законодательства. Если право открывать кооперативы при государственных предприятиях, предоставленное законом о кооперации (1988), и перевод предприятий на хозрасчёт открывали широкие возможности для частного накопления денежных капиталов хозяйственной номенклатуре, то разрешение самостоятельных кооперативных, а затем малых (1990) и совместных (1991) частных предприятий предоставило прекрасные возможности для отмывания и легализации своих капиталов дельцам теневой экономики и формирования «новой русской» буржуазии. Именно тогда в деловых кругах сложилась поговорка: «Куй железо пока Горбачёв». Как пишет один из ведущих в России специалистов по теневой экономике В.В. Колесников,

открытие (регистрация) предприятий (кооперативов) без предъявления деклараций о происхождении средств — нонсенс для цивилизованного мира, но правило для нас...217

Закреплению должностей за номенклатурой способствовали и введённые на рубеже 90-х прямые выборы сначала директоров предприятий, а затем и в большей степени — президентов республик, мэров городов и губернаторов областей. Президент, мэр или губернатор, избранный напрямую, сосредотачивал в своих руках практически неограниченную власть при практически полной безответственности. Формально такой чиновник отвечает перед всеми избирателями, фактически он не отвечает ни перед вышестоящими, ни перед нижестоящими выборными органами. Кто сегодня реально может проконтролировать деятельность «всенародно избранного» президента, мэра или губернатора? Очевидно, что тот же, кто реально может оплатить или, точнее, обеспечить (так как при этом не меньшую роль, чем деньги, играет власть-контроль над средствами массовой информации, возможность организовать собрания трудовых коллективов в поддержку и т.д.) его избирательную компанию. На сегодняшний день это в состоянии сделать либо чиновничье-номенклатурные кланы, либо теневые (криминальные) структуры, либо группировки финансовой олигархии (верхушка банковских корпораций и т.д.). Именно эти кланы, структуры и группировки могут сегодня контролировать деятельность президентов, мэров и губернаторов. Зачастую, впрочем, такие чиновники сами эти группировки и возглавляют. Именно этим кланам, структурам и группировкам новоизбранные главы республик, губерний и городов предоставили монопольное право на ограбление своих избирателей, не забывая, конечно, при этом и свой карман.

В таких условиях советской государственной буржуазии стали уже не нужны сохранявшиеся с 1917 г. революционные символы и атрибуты, коммунистические лозунги и цитаты. По примеру своих западных собратьев по классу она берёт на вооружение откровенно буржуазную идеологию и организует антикоммунистическую истерию в средствах массовой информации. Суть этого процесса довольно точно сформулировал известный африканский экономист и публицист Самир Амин:

Нападая на свою собственную систему, этот класс принимает на свой счёт все избитые предрассудки критики социализма буржуазной идеологии, но не решается сказать, что покидаемая им система была вполне эффективной, так как позволила ему конституироваться в буржуазию.218

Государственная и формирующаяся частная буржуазия были одинаково заинтересованы в скорейшем разделе «социалистической» собственности на частные владения. Поэтому первоочередной задачей новоизбранных президентов стала приватизация государственной собственности. Широкие возможности для номенклатурной прихватизации создавало экономическое законодательство стран СНГ начала 90-х годов. Как показал, к примеру, анализ закреплённой в указе президента Российской Федерации от 14.06.1992 г. процедуры банкротства госпредприятия, эта процедура создавала администрации все условия для незаконного обогащения и завладения средствами производства: сначала руководство предприятием умышленно в своих интересах или (за взятки) в интересах третьих лиц доводит предприятие до состояния банкротства (путём заключения убыточных сделок, долговых обязательств и т.д.), затем объявляет предприятие банкротом и продаёт с аукциона, где, используя монопольное владение информацией о состоянии предприятия, приобретает за бесценок его в свои руки.219 Причём при проведении аукционов также не требовались декларации: на вопрос главного государственного инспектора РФ Ю. Болдырева о декларациях тогдашний председатель Госкомимущества России А. Чубайс ответил, что если мы будем требовать их при проведении аукциона, то сорвём приватизацию.220

Значительная часть номенклатуры, её детей и родственников прочно обосновалась в созданных на государственные и партийные средства коммерческих структурах. По данным Комиссии по расследованию дела ГКЧП, на партийные деньги было создано свыше 600 предприятий, в том числе 10 ведущих российских коммерческих банков, в уставных капиталах которых средства КПСС составили 7,5 млрд. руб. ещё в тех ценах.221 Только Ленинградский обком КПСС создал 48 малых и совместных предприятий. По мнению президента внешнеэкономической ассоциации «Росарт» А. Руденко, номенклатурный или так называемый «красный» бизнес, возникший на основе административно-государственных средств и связей, составляет около 80% всего российского бизнеса.222 Неудивительно, что даже бывший орган ЦК КПСС журнал «Партийная жизнь» с 1991 г. выходит под названием «Деловая жизнь».

Раздел государственной собственности на частные владения сопровождался острой междуусобной борьбой за власть, влияние и собственность между разными кланами и группировками правящего класса; борьбой, в которой они использовали все доступные средства — от спровоцированных межнациональных конфликтов и экономических кризисов до политических убийств и массовых беспорядков (будь-то в Москве или самых отдалённых районах Средней Азии).223

Определяя происхождение российских капиталистов, А. Соловьёв ссылается на данные социального портрета среднего российского миллионера, составленного в 1994 г. Институтом прикладной политики, согласно которому лишь 12% российских миллионеров строили свою карьеру в КПСС, КГБ, ВЛКСМ и т.д. Из этого автор делает вывод:

Как видим, предприниматели в основном не из партийных функционеров, а из номенклатуры хозяйственной,

— хотя данных о доле выходцев из хозяйственной номенклатуры среди предпринимателей не приводит.224 Однако с учётом того, что средняя зарплата в России в 1994 г. составляла 220,4 тыс. руб. в месяц, а в некоторых отраслях и организациях даже превышала миллионную отметку225, большинство российских миллионеров 1994 г. вряд ли могут быть отнесены даже к нижней прослойке буржуазии.

Значительно больший интерес представляет другой приводимый А. Соловьёвым факт: 87% бывших партийных работников сейчас функционируют либо в правительственных и местных администрациях, либо в коммерческих структурах.226 Он показывает, что если одна часть номенклатуры, поменяв «коммунистические» вывески на демократические, осталась в чиновничьих креслах и предпочитает государственные источники обогащения, то другая уже стала частными собственниками и перешла к частновладельческим формам эксплуатации.

Однако возникает вопрос: куда же делись остальные 13% партноменклатуры? Ответить на этот вопрос нетрудно, обратив внимание на состав руководства современных «коммунистических» партий и их парламентских фракций. Их громкие фразы о крахе российской государственности и требования прекратить приватизацию показывают, что их интересы связаны прежде всего с сохранением огромного государственно-капиталистического сектора экономики, обеспечивающего им власть и привилегии. Оттеснённые частично от власти в 1991 г. более ловкими собратьями по классу, сегодня они, подобно старой аристократии, размахивают нищенской сумой пролетариата******, чтобы повести за собой народ и с его помощью восстановить свою власть. Впрочем, многочисленные заявления современных «коммунистических» вождей о поддержке отечественного предпринимательства свидетельствуют о том, что они вовсе не собираются отказываться и от частнокапиталистических источников обогащения. Недаром идеалом для них служит так называемая «китайская модель» социализма.

Борьба между этими двумя фракциями государственной буржуазии сторонниками быстрого перехода к рынку («демократы» в стиле Ельцина, Кравчука, Черномырдина, Шеварднадзе и К^О ) и сторонниками консервации государственной формы капитализма с неосталинистской диктатурой («коммунисты» типа Зюганова, Макашова и К^О ) — составляет лейтмотив политической жизни стран СНГ 90-х гг., однако противоречия между ними обнаружились уже на ранних этапах перестройки. Особенно ярко они проявились в отношении к развернувшемуся с конца 80-х гг. рабочему движению.

Правда, сначала номенклатура была более-менее едина в своём стремлении не допустить и запретить рабочее движение. Так, весной 1989 г., когда по шахтам Кузбасса прокатились первые ещё робкие забастовки, Бюро Кемеровского обкома КПСС приняло постановление, в котором эти акции (как их тогда стыдливо называли обкомовские чиновники — «факты групповых отказов трудящихся от работы») квалифицировались как попытки использовать лозунги демократизации, гласности, расширения прав и свобод человека теми, «кто хотел бы превратить демократию в распущенность, беззаконие, вседозволенность». Участие в забастовках было объявлено несовместимым с членством в партии.227

Однако уже летом 1989 г., когда стачечное движение охватило всю угольную отрасль в масштабах всей страны и остановить его было уже невозможно, «перестроечная» фракция номенклатуры решила направить законное недовольство рабочего класса своим положением в русло поддержки перестройки, использовать шахтёрские выступления для ускорения экономических реформ и приватизации доходных мест. Так, уже 23 июля 1989 г. в интервью центральному телевидению М.С. Горбачёв заявил:

Надо более решительно вести перестройку. Эта мысль звучит в выступлениях шахтёров... рабочий класс правильно ставит вопрос.

Более активно и цинично использовал рабочее движение и Б.Н. Ельцин.228

Позиции иной части номенклатуры отражали настроения, которые выразил одессит Г. Сидляревский в письме в «Литературную газету» от 6 августа 1989 г.:

По инициативе поддержавших забастовщиков предложено принять закон о забастовках. То есть узаконить забастовки в СССР. Тем, кто понимает, что это значит, такая перспектива режет слух. Итак, стране победившего социализма предлагают скатиться до уровня стран, где процветает эксплуатация человека человеком. Зачем же нашей стране прививать эту болезнь индустриального паралича?

Как видим, логика здесь чёткая: поскольку в Советском Союзе процветает социализм, а эксплуатация человека человеком отсутствует, то и бороться за свои права таким способом, как забастовка, пролетарии права не имеют.

Характерно, что и сегодня деятели «коммунистических» партий стран СНГ продолжают считать шахтёров «предателями социализма», проявляя при этом не только отсутствие марксистского подхода, но и плохо прикрытую озлобленность рабовладельцев на своих восставших рабов, «предавших» своих хозяев. Так, например, по мнению газеты ЦК Компартии Украины «Комунiст», потребовав в 1989 г. человеческого отношения к себе и нормальных условий труда (стоит напомнить, что каждый миллион тонн угля стоил тогда жизни одного погибшего в забое горняка — без учёта преждевременно умерших от полученных в шахте профзаболеваний), шахтёры оказывается предали не только «социализм», но и «своих отцов, боровшихся за лучшую долю народа... в Октябре 1917 г.»229

Лучшим ответом на подобного рода обвинения будет простое сравнение опыта Парижской Коммуны 1871 г., Великого Октября и шахтёрской стачки 1989 г. Прежде всего мы должны отметить исключительно высокий уровень организованности горняков. В первые же дни забастовки стачечные комитеты создали рабочие дружины для поддержания порядка на площадях и улицах в дни переговоров, а также для пикетирования шахт с целью предотвращения отгрузки угля и других работ без разрешения стачкома. В Донбассе за порядком во время стачки следили горняки — бывшие «афганцы». По инициативе стачкомов в городах, охваченных забастовкой, была запрещена продажа спиртных напитков, опечатаны все винно-водочные магазины. В некоторых городах Кузбасса для свадеб, поминок и т.п. случаев разрешение на приобретение спиртного выдавали уполномоченные стачкома. Как пишет собкор газеты «Советская Россия» по Кемеровской области В.В. Костюковский, это был единственный документ, по которому можно было купить спиртное. Горняцкий район был в массе своей трезв как никогда. В результате преступность в районах, охваченных стачкой, снизилась в 3-4 раза. Подполковник милиции из Новокузнецка даже шутил, обращаясь к стачкомовцам: «Обстановка такая, что по мне — всю бы жизнь бастовали.»230

А вот как К. Маркс описывает обстановку в Париже в дни Коммуны 1871 г.:

Коммуна изумительно преобразила Париж! Распутный Париж Второй империи бесследно исчез... В морге ни одного трупа; нет ночных грабежей, почти ни одной кражи. С февраля 1848 г. улицы Парижа впервые стали безопасными, хотя на них не было ни одного полицейского.231

Именно в ходе стачки 1989 г. в Советском Союзе впервые после революции 1917 г. осуществлялся реальный рабочий контроль над производством. Чтобы избежать угрозы выведения шахт из стоя, в Горловке, Дзержинске м других городах стачкомовцы договорились с руководством шахт об организации необходимых профилактических работ в лавах под руководством ИТР и шахтных стачкомов. Червоноградский стачком (Львовско-Волынский бассейн) издал приказ о согласовании всех действий по обеспечению необходимых работ со стачкомами.232

В угольных районах страны фактически установилось двоевластие. По окончании стачки стачкомы были преобразованы в рабочие комитеты, которым был поручен контроль за выполнением обещанного правительством.

Характерную в этом отношении ситуацию описал в своей книге тот же В.В. Костюковский на примере г. Междуреченска:

Не в горком, не в исполком, не в народный контроль, а именно в рабочий комитет стали приходить и звонить горожане, жалуясь на нарушения социальной справедливости, бюрократизм и волокиту. Комитет проверил несколько складов, обнаружил припрятанные дефицитные товары.233

Один из первых историков рабочего движения Донбасса конца 80-х гг. А.Н. Русначенко отрицает какое-либо двоевластие. Однако и он отмечает, что

стачкомы организовали проверку предприятий госторговли, потребкооперации, рабочих столовых, домов отдыха, распределения квартир, машин — и везде были выявлены крупные нарушения... Были организованы совместные заседания стачкомов с горисполкомами и горсоветами, руководителям которых пришлось отчитываться перед комитетами или митингующими горняками.234

Иное понимание роли органов рабочего самоуправления прозвучало в выступлении на третьей конференции рабочих комитетов Кузбасса представителя шахтёров Караганды К. Айнабекова:

Рабочие комитеты на современном этапе представляют собой реальную власть рабочего класса и выражают основные интересы трудящихся. Мы сейчас должны Советам передать, естественно, эту власть. Но советы у нас, вы сами знаете...народ сейчас не тот. Поэтому мы реально держим у себя эту власть... И если мы почувствуем, что Советы народных депутатов являются достойными, тогда мы снимаем с себя обязанности иметь эту власть. Мы остаёмся как контролирующие органы снизу. Но если, допустим, Советы будут направлены против рабочего класса, следовательно, рабочий класс из контролирующего превращается в реальную власть, отнимает эту власть и говорит: «Советы, вы не то делаете! Вот это, это надо делать, вот того, того надо убрать, тогда будет всё нормально». И тогда мы снова возвращаем Советам власть...235

Увы, уровень классового, политического сознания рабочего класса был ещё не настолько развит, чтобы сформулировать свою собственную политическую программу.

Глубоко продуманных, взвешенных решений, точно просчитанных путей рабочие найти не могли ... Проснувшаяся политическая энергия, разбуженная инициатива, обретённая гражданственность ищут выхода. И ... пока, как мне кажется, не находят,

— пишет очевидец событий.236

Не имея объединяющей программы и массовой политической партии, рабочее движение фактически помогло реализовать свои интересы чуждым ему классовым силам и само вскоре разложилось.237 Однако перспектива превращения рабочих комитетов в реальные органы власти уже тогда беспокоила наиболее дальновидных представителей господствующего класса. Так, за две недели до августовского путча тогдашний председатель ЦКК КП РСФСР Н.Столяров опубликовал в «Комсомольской правде» статью «Стоит ли начинать всё сначала?» Отметив, что появление новых движений и течений в партии — это нормальное явление, он далее пишет:

Тревогу сегодня вызывает иное. В движении набирает силу старая инерция, которую можно назвать желанием начать всё сначала. Снова звучат большевистские лозунги против власти (тогда царской, теперь президентской), снова следуют разоблачения «агентов империализма», призывы к формированию рабочих комитетов на предприятиях — по существу, параллельных органов власти (выделено нами. — А.З.) — для борьбы с законами о разгосударствлении, приватизации и т.п.238

Как видим, опасность того, что рабочее движение, использованное «перестроечной» фракцией номенклатуры могут повернуть против неё и против правящего класса в целом, осознавалась автором довольно чётко.

Сравнивая шахтёрские выступления 1989 г. с Парижской Коммуной 1871 г., рабочими Советами 1905 и 1917—1918 годов в России, следует признать, что именно в рабочем движении 1989 г. и созданных им органах проявились в наиболее отчётливом виде традиции революционного рабочего движения XIX-XX вв. и формировались предпосылки новой формы власти — диктатуры пролетариата. Впервые после революционных бурь первой четверти XX в. пролетариат России, Украины и Казахстана показал свою исполинскую силу. Однако из-за отсутствия пролетарской партии эти черты так и не получили своего развития. Более того, как это уже не раз бывало в истории, рабочим движением воспользовалась буржуазия, в частности та часть советской государственной буржуазии, которая была заинтересована в скорейшем переходе от государственного капитализма к частновладельческому.

Примечания

****** К. Маркс в своё время называл это «феодальным социализмом».

Список литературы

217 Колесников В.В. Экономическая преступность и рыночные реформы: политико-экономические аспекты. СПб.1994. С.86.

218 Амин С. Будущее социализма. // МЭМО. 1991. N 7. C 13.

219 Колесников В.В. Указ.соч. С.127-138.

220 Там же. С.155

221 Кисовская Н.К. Предприниматели и основные политические партии России (1991—1995) // МЭМО. 1997. N 3. С.98.

222 Колесников В.В. Указ.соч. С.148,150.

223 См.: Ганковский Ю.В. Кто правил Советским Союзом? (Марксистская теория и историческая практика) // ААС. 1995.№2.С.43-44.

224 Соловьёв А. Советский директор: собственник или наёмный работник? // Марксист. 1996. N ¾. С.74-75.

225 Там же. С.73; РСЕ. М.1996. С.116.

226 Соловьёв А. Указ. соч. С.73. Ссылка на: «Правда». 5.10.1994. (Разыскать этот номер нам, к сожалению, не удалось).

227 Костюковский В.В. Кузбасс: жаркое лето 89-го. Хроника, документы, впечатления очевидца. Размышления публициста. М.1990. С.8,174.

228 См.: Петров В. Признанный вождь российского народа? // Марксист. 1994. N 2. С.86-87.

229 Комунiст. 1996. N 26. С.1. (Из редакционной статьи «Аукнулось» по поводу всеукраинской шахтёрской стачки в июле 1996 г.)

230 Костюковский В.В. Кузбасс. С.20,30,113; Русначенко А.Н. Стачка шахтёров на Украине в июле 1989 г. // Отечественная история. 1993. N 1. С.69.

231 Маркс К. Гражданская война во Франции // Соч. Т.17. С.352-353.

232 Русначенко А.Н. Стачка шахтёров. С.70.

233 Костюковский В.В. Кузбасс. С.76.

234 Русначенко А.Н. Стачка шахтёров. С.69.

235 Костюковский В.В. Кузбасс. С.194.

236 Костюковский В.В. Кузбасс. С.195.

237 Петров В. Указ. соч. С.86.

238 Комсомольская правда. 1991. 6 августа.

ПРЕДПОСЫЛКИ ПЕРЕХОДА ОТ ГОСУДАРСТВЕННОГО КАПИТАЛИЗМА К ЧАСТНОВЛАДЕЛЬЧЕСКОМУЗНАЧЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОГО КАПИТАЛИЗМА