Итак, в связи с огосударствлением средств производства, после 1936 г. с подачи Сталина и официальной науки в массовом сознании было сформировано представление об уничтожении в СССР частной собственности.

Но, как уже отмечалось, согласно марксистской теории огосударствление средств производства ещё не означает уничтожения отношений частного присвоения вообще, если не преодолено подчинение человека общественному разделению труда и действию стоимостных законов товарного производства и обмена, являющихся формами частной собственности. Видимо, чтобы устранить это противоречие, Сталин в «Экономических проблемах социализма в СССР», по существу, объявил о преодолении антагонистических противоречий общественного разделения труда, а также о том, что стоимостные законы товарного производства и обмена приобрели в СССР новое социалистическое содержание. Но так ли это?

За разъяснением обратимся к классикам.

В процессе эволюции естественное разделение труда, обусловленное половозрастными различиями и природными условиями, развилось в разделение труда общественное, обусловленное уже товарно-денежным обменом. Производство на продажу и товарный обмен установили общественную связь между самостоятельными производителями.

В «Капитале» Маркс писал: «В обществе, продукты которого, как общее правило, принимают форму товаров, т. е. в обществе товаропроизводителей, это качественное различие видов полезного труда, которые здесь выполняются независимо друг от друга, как частное дело самостоятельных производителей, развивается в многочленную систему, в общественное разделение труда».

Он отметил, что постепенно общественное разделение труда, наряду с экономической областью, охватывало все другие сферы общества и везде закладывало основу узкого профессионализма, специализации и раздробления человека (см. Маркс К. «Капитал». Т. 1. М. 1973. с. 51). В результате произошло отделение городского труда от деревенского, умственного от физического, творческого от рутинного, управленческого от исполнительского. Классики выявили неразрывную связь общественного разделения труда с формами частной собственности. В «Немецкой идеологии» они разъясняли: «Различные ступени в развитии разделения труда являются вместе с тем и различными формами собственности, т. е. каждая ступень разделения труда определяет также и отношения индивидов друг к другу соответственно их отношению к материалу, орудиям и продуктам труда…».

Рабовладельческой ступени развития разделения труда соответствовала форма частного присвоения раба и прибавочного продукта рабского труда, феодальной – форма частного присвоения земли и прибавочного продукта, создаваемого крепостным крестьянином, капиталистической – форма частного присвоения средств производства и прибавочной стоимости, создаваемой свободным наёмным трудом.

Маркс и Энгельс установили, что именно частная собственность «выражает в наиболее резкой форме подчинение индивида разделению труда и определённой, навязанной ему деятельности, – подчинение, которое одного превращает в ограниченное городское животное, а другого – в ограниченное деревенское животное и ежедневно заново порождает противоположность между их интересами».

Они отмечали, что «пока люди находятся в стихийно сложившемся обществе, пока, следовательно, существует разрыв между частным и общим интересом, пока, следовательно, разделение деятельности совершается не добровольно, а стихийно, – собственное деяние человека становится для него чуждой, противостоящей ему силой, которая угнетает его, вместо того чтобы он господствовал над ней. Дело в том, что как только начинается разделение труда, у каждого появляется какой-нибудь определённый, исключительный круг деятельности, который ему навязывается и из которого он не может выйти: он – охотник, рыбак или пастух, или же критический критик и должен оставаться таковым, если не хочет лишиться средств к жизни…». Они разъясняли, что «вместе с разделением труда дано и противоречие между интересом отдельного индивида или отдельной семьи и общим интересом всех индивидов, находящихся в общении друг с другом».

Постепенно противоречивые интересы, порождённые разделением труда и появлением излишков, дающих возможность частным лицам господствовать и эксплуатировать чужой труд, расслоили общество на противоположные классы и переросли в интересы классовые. Основоположники коммунистической теории считали, что в основе деления общества на классы эксплуататоров и эксплуатируемых, угнетателей и угнетённых лежит именно закон разделения труда. В «Анти-Дюринге», в очерке теории социализма, Энгельс разъяснял: «Разделение общества на классы эксплуатирующий и эксплуатируемый, господствующий и угнетённый было неизбежным следствием прежнего незначительного развития производства. Пока совокупный общественный труд даёт продукцию, едва превышающую самые необходимые средства существования всех, пока, следовательно, труд отнимает всё или почти всё время огромного большинства членов общества, до тех пор это общество неизбежно делится на классы. Рядом с этим огромным большинством, исключительно занятым подневольным трудом, образуется класс, освобождённый от непосредственно производительного труда и ведающий такими общими делами общества, как управление трудом, государственные дела, правосудие, науки, искусства и т. д. Следовательно, в основе деления на классы лежит закон разделения труда» (Анти-Дюринг, с. 286).

Значит, для преодоления подчинения людей общественному разделению труда, для ликвидации причин классового расслоения и эксплуатации обществу необходимо иметь, прежде всего, высокоразвитое производство с соответствующим уровнем развития производительности труда. Это необходимо, во-первых, для того, чтобы совокупный общественный труд удовлетворял постоянно возрастающие разумные человеческие потребности, а во-вторых, для того чтобы освободить время огромного большинства членов общества от подневольного труда.

Разделение труда, обусловленное недостаточным развитием материального производства, влечёт за собой неравное распределение труда и его продуктов. Вместе с тем ограничение человека сферой определённой профессии превращает его в однобокое существо. Развитию одной-единственной деятельности приносятся в жертву все его физические, умственные и прочие способности. Маркс называл это «профессиональным идиотизмом» (см. Маркс К. «Нищета философии»).

В отличие от Адама Смита и социалистов-утопистов, считавших экономическую категорию разделения труда вечным, непреодолимым законом, Маркс и Энгельс, как отмечалось выше, пришли к выводу, что подчинение человека закону разделения труда является преходящим. Человеческое общество развивается в сторону освобождения человека от подчинения закону разделения труда.

Классики считали, что в ходе коммунистического развития подчинение людей общественному разделению труда должно преодолеваться путём перемены труда. «Настанет время, – утверждает Энгельс в „Анти-Дюринге”, – когда не будет ни тачечников, ни архитекторов по профессии и когда человек, который в течение получаса давал указания как архитектор, будет затем в течение некоторого времени толкать тачку, пока не явится опять необходимость в его деятельности как архитектора» (см. «Анти-Дюринг», с. 202). Здесь Энгельс имеет в виду необходимость чередования умственного и физического труда, а также то, что в коммунистическом обществе не будет пожизненных профессий, с помощью которых сейчас человек зарабатывает себе на жизнь. Каждый человек коммунистического общества будет широким специалистом. Ему не будет надобности зарабатывать себе на жизнь с помощью узкопрофессиональной специализации. Его человеческие потребности будут удовлетворяться сполна, а непродолжительный и творческий труд с переменой его видов станет не подневольной обязанностью, а первой жизненной необходимостью, приносящей радость.

Уже в условиях капиталистического способа производства классиками была выявлена тенденция движения в сторону необходимости перемены общественного труда. В этой связи в «Капитале» Маркс отмечал: «Технический базис крупной промышленности революционен. Посредством внедрения машин, химических процессов и других методов она постоянно производит перевороты в техническом базисе производства, а вместе с тем и в функциях рабочих и в общественных комбинациях процесса труда. Тем самым она столь же постоянно революционизирует разделение труда внутри общества и непрерывно бросает массы капитала и массы рабочих из одной отрасли производства в другую. Поэтому природа крупной промышленности обусловливает перемену труда, движение функций, всестороннюю подвижность рабочего…

Но если перемена труда теперь прокладывает себе путь только как непреодолимый естественный закон и со слепой разрушительной силой естественного закона, который повсюду наталкивается на препятствие, то, с другой стороны, сама крупная промышленность своими катастрофами делает вопросом жизни и смерти признание перемены труда, а потому и возможно большей многосторонности рабочих, всеобщим законом общественного производства, к нормальному осуществлению которого должны быть приспособлены отношения. Она как вопрос жизни и смерти ставит задачу: чудовищность несчастного резервного рабочего населения, которое держится про запас для изменяющихся потребностей капитала в эксплуатации, заменить абсолютной пригодностью человека для изменяющихся потребностей в труде; частичного рабочего, простого носителя известной частичной общественной функции, заменить всесторонне развитым индивидуумом, для которого различные общественные функции суть сменяющие друг друга способы жизнедеятельности» (Маркс. К. и Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 498–499).

Маркс считал, что основой «всякого развитого и товарообменом опосредствованного разделения труда является отделение города от деревни. Можно сказать, – писал он в „Капитале”, – что вся экономическая история общества резюмируется в движении этой противоположности». Поэтому классики пришли к выводу, что преодоление общественного разделения труда должно начинаться с соединения труда городского и деревенского. Ещё в «Манифесте коммунистической партии» они в перечень главных мероприятий, необходимых для переворота во всём капиталистическом способе производства, включили: «Соединение земледелия с промышленностью, содействие постепенному устранению различия между городом и деревней».

Затем в своих более поздних произведениях, в частности, в «Капитале», в «Критике Готской программы», в «Анти-Дюринге» они углубляли аргументацию в части необходимости преодоления в процессе коммунистического развития подчинения людей общественному разделению труда.

Классики в общем виде обозначили основные мероприятия, направленные на преодоление подчинения человека действию этого закона. К ним они отнесли:

1. дальнейшее развитие производительных сил и увеличение производительности труда за счёт совершенствования машинного производства и управления, формирование всесторонне умственно и физически развитой личности с широкой специализацией, соединение воспитания подрастающего поколения с материальным производством, ликвидацию пожизненных оплачиваемых профессий;
2. постепенное слияние городского и сельского труда и как следствие ликвидацию товарного производства и обмена;
3. постепенную ликвидацию отрыва умственного труда от физического, творческого от рутинного – путём их чередования, включение в действие закона перемены общественного труда, значительное сокращение рабочего времени;
4. равномерное распределение промышленности по всей территории, постепенную ликвидацию различий в условиях жизни в больших, средних и малых городах, развитие не больших промышленных городов, а малых и средних городов-коммун, высокотехнологичных поселений, приближённых к источникам сырья с одинаковыми условиями проживания;
5. отмирание государства и переход на самоуправление – т. е. ликвидацию общественного разделения труда в сфере управления, ликвидацию труда начальников и подчинённых.

Классики доказывали, что «уничтожение противоположности между городом и деревней не только возможно, – оно стало прямой необходимостью для самого промышленного производства, как и для производства сельскохозяйственного, и, сверх того, оно необходимо в интересах общественной гигиены. Только путём слияния города и деревни, – считали они, – можно устранить нынешнее отравление воздуха, воды и почвы… Капиталистическая промышленность уже стала относительно независимой от узких рамок местного производства необходимых ей сырых материалов… Вырастив новое поколение всесторонне развитых производителей, которые понимают научные основы всего промышленного производства и каждый из которых изучил на практике целый ряд отраслей производства от начала до конца, общество тем самым создаст новую производительную силу, которая с избытком перевесит труд по перевозке сырья и топлива из более отдалённых пунктов. Следовательно, уничтожение разрыва между городом и деревней не представляет собой утопию также и со стороны, с которой условием его является возможно более равномерное распределение крупной промышленности по всей стране… Правда, в лице крупных городов, – отмечает Энгельс, – цивилизация оставила нам такое наследие, избавиться от которого будет стоить много времени и усилий. Но они должны быть устранены – и будут устранены, хотя бы это был очень продолжительный процесс» (см. Анти-Дюринг, с. 297–301).

С перечисленными выше положениями классиков полностью соглашался Ленин. «Капитализм – писал он, – окончательно разрывает связь земледелия с промышленностью, но в то же время своим высшим развитием он готовит новые элементы этой связи, соединения промышленности с земледелием на почве сознательного приложения науки и комбинации коллективного труда, нового расселения человечества (с уничтожением как деревенской заброшенности, оторванности от мира, одичалости, так и противоестественного скопления гигантских масс в больших городах)» (Ленин В. И. ПСС, т. 26, с. 73–74).

Однако иначе считал Сталин. В «Экономических проблемах социализма в СССР» он указывал, что «почва для противоположности между городом и деревней, между промышленностью и сельским хозяйством уже ликвидирована нынешним нашим социалистическим строем. Это, конечно, не значит, что уничтожение противоположности между городом и деревней должно повести к „гибели больших городов” (см. „Анти-Дюринг” Энгельса). Большие города не только не погибнут, но появятся ещё новые большие города как центры наибольшего роста культуры, как центры не только большой индустрии, но и переработки сельскохозяйственных продуктов и мощного развития всех отраслей пищевой промышленности. Это обстоятельство облегчит культурный расцвет страны и приведёт к выравниванию условий быта в городе и деревне» (Сталин. И. В. Экономические проблемы социализма в СССР. М., Политиздат, 1953, с. 26).

Таким образом, Иосиф Виссарионович увековечивал рост больших городов, являющихся одной из форм выражения развития отношений частной собственности, разделение людей на привилегированных горожан и отсталых деревенских жителей, а также жителей периферийных поселений.

Проблему преодоления подчинения человека действию закона разделения труда в СССР Сталин решил также просто. Вначале он свёл проблему разделения труда к противоположности интересов работников городского и деревенского, умственного и физического, управленческого и исполнительского труда, а затем заявил, что эта противоположность в СССР уже ликвидирована. Таким образом получалось, что с передачей средств производства в собственность советского государства, с установлением советской системы социализма подчинение человека разделению труда по существу было преодолено.

Он утверждал: «Несомненно, что с уничтожением капитализма и системы эксплуатации, с укреплением социалистического строя в нашей стране должна была исчезнуть и противоположность интересов между городом и деревней, между промышленностью и сельским хозяйством. Оно так и произошло… Конечно, рабочие и колхозное крестьянство составляют всё же два класса, отличающиеся друг от друга по своему положению. Но это различие ни в коей мере не ослабляет их дружбу…» (там же, с. 25).

Однако, утверждая это, Сталин вступал в глубокие противоречия с тем, что высказывал ранее – на стр. 16. «В настоящее время, – отмечал он, – у нас существуют две основные формы социалистического производства: государственная – общенародная, и колхозная, которую нельзя назвать общенародной». Сразу же нужно отметить ошибочность этого утверждения, так как, несмотря на то, что в Конституции СССР 1936 г. государственная собственность и была названа общенародной, но этого не может быть по определению. Государственная собственность не может быть общенародной, так как не может быть общенародным само государство.

Государство возникло и существует как машина для поддержания господства одной части общества над другой.

К тому же советская государственная машина не была и пролетарским государством-коммуной. Но об этом позже.

Итак, Сталин считал по существу преодолённым разделение труда между городом и деревней, несмотря на то, что город и деревня оставались обособленными производителями. Более того, колхозы продавали государству сельхозпродукцию по установленным государством закупочным ценам. Колхозники на всю жизнь прикреплялись к деревенской жизни, так как им выдавались паспорта только в виде исключения. Так что же это тогда, если не разделения труда между городом и деревней в марксистском понимании? Но у Сталина была своя точка зрения.

Так же просто Сталин «преодолел» разделение труда на умственный и физический.

В этой связи он пишет: «Понятно, что с уничтожением капитализма и системы эксплуатации должна была исчезнуть и противоположность интересов между физическим и умственным трудом. И она действительно исчезла при нашем современном социалистическом строе. Теперь люди физического труда и руководящий персонал являются не врагами, а товарищами – друзьями, членами единого производственного коллектива, кровно заинтересованного в преуспевании и улучшении производства. От былой вражды между ними не осталось и следа» (там же, с. 27).

Тем самым по существу Сталин приходит к выводу, что в СССР преодолены противоречия между городским и деревенским, умственным и физическим, творческим и рутинным, управленческим и исполнительским трудом, так как интересы всех слоёв населения якобы совпадали. В действительности же в Советском Союзе противоположность между городским и деревенским трудом, трудом умственным и физическим, трудом управленца и управляемого преодолена не была в силу недостаточного развития производительных сил. Именно недоразвитость производительных сил, недостаточное оснащение техникой и недостаток всесторонне развитых личностей были причиной деления советского общества на рабочих, крестьян, интеллигенцию, партийную и государственную бюрократию, на людей городских и деревенских, на начальников и подчинённых. А недостаточное производство жизненных средств вынуждало распределять их через товарно-денежные отношения, которые давали возможность отдельным лицам присваивать их с излишком, расслаивали общество на людей относительно зажиточных и бедных.

Общественные отношения в Советском Союзе развивались по пути, начертанному Сталиным – в прямом противоречии с марксистским учением. Очевидно ведь, что рост больших городов не способствует выравниванию условий жизни городского населения, и уж тем более не позволяет преодолеть общественное разделение труда между городом и деревней. Наличие больших городов закономерно для капиталистического разделения труда, т. е. для капиталистической частной собственности, а не для действия коммунистического закона перемены труда, ликвидации различий в условиях жизни, соединения городского и деревенского труда, оптимального распределения промышленности по всей территории.

Сталин также по своему разумению интерпретировал само понятие разделения труда, считая это творческим развитием марксизма.

В это понятие он включил не только противоположность интересов между городом и деревней, умственным и физическим трудом, но и «существенные» и «несущественные» различия между ними. «Совершенно другой характер, – пишет Сталин, – имеет проблема исчезновения различий между городом (промышленностью) и деревней (сельским хозяйством), между физическим и умственным трудом. Эта проблема не ставилась классиками марксизма. Это новая проблема, поставленная практикой нашего социалистического строительства…» (там же, с. 27). Такое толкование проблемы говорит о немарксистском её понимании. Можно подумать, что единая собственность государства на промышленную и сельскохозяйственную продукцию ликвидирует существенные различия между городским и деревенским трудом без развития передового машинного производства, без ликвидации больших городов, без слияния городского и деревенского труда, без выравнивания условий жизни городского и сельского населения.

«То же самое, – продолжает Сталин, – нужно сказать о проблеме уничтожения существенного различия между трудом умственным и трудом физическим». Он указывает, что уничтожение «существенного различия между умственным и физическим трудом» произойдёт «путём поднятия культурно-технического уровня рабочих до уровня технического персонала». А вот «несущественные» различия Сталин считал непреодолимыми. Они, по его мнению, останутся и при полном коммунизме.

В этой связи он пишет: «Некоторые товарищи утверждают, что со временем исчезнет не только существенное различие между промышленностью и сельским хозяйством, между физическим и умственным трудом, но исчезнет также всякое различие между ними. Это неверно. Уничтожение существенного различия между промышленностью и сельским хозяйством не может привести к уничтожению всякого различия между ними. Какое-то различие, хотя и несущественное, безусловно, останется ввиду различий в условиях работы в промышленности и в сельском хозяйстве. Даже в промышленности, если иметь в виду различные её отрасли, условия работы не везде одинаковы: условия работы, например, шахтёров отличаются от условий работы машиностроительных рабочих. Если это верно, то тем более должно сохраниться известное различие между промышленностью и сельским хозяйством. То же самое надо сказать насчёт различия между трудом умственным и трудом физическим. Существенное различие между ними в смысле разрыва в культурно-техническом уровне, безусловно, исчезнет. Но какое-то различие, хотя и несущественное, всё же сохранится, хотя бы потому, что условия работы руководящего состава предприятий не одинаковы с условиями работы рабочих» (там же, с. 29).

Значит, при полном коммунизме Сталин считал возможным разделение труда по профессиям, так как, по его мнению, останется профессиональный труд рабочих различной специализации и труд начальников, промышленный труд будет отделён от труда сельскохозяйственного.

И эти различия Сталин считал несущественными!

Совершенно очевидно, что эта точка зрения в корне противоречит марксизму.

Сталин, видимо, не только недопонимал суть марксистского учения о капиталистическом разделении труда, которое обусловлено господством товарного производства и обмена в силу недоразвитых производительных сил, порождающих отношения буржуазной частной собственности, но и не искал пути преодоления подчинения советских людей общественному разделению труда.

Следовательно, он недопонимал суть коммунизма вообще.

При полном коммунизме, согласно марксистскому учению, не будет условий для подчинения человека общественному разделению труда, так как не будет товарного производства и обмена. Не будет и пожизненных профессий. На смену узкопрофессиональному «кретинизму» придёт широкая специализация.

Специализация – это разделение видов полезного труда в зависимости от предмета. Не будучи опосредствованной товарным производством и обменом, т. е. отношениями частной собственности, специализация теряет содержание политэкономической категории общественного разделения труда. Специализация непосредственно выражает прогресс производительных сил и способствует ему.

Вместе с широкопрофильной специализацией в коммунистическом обществе будет действовать закон перемены общественного труда.

В «Принципах коммунизма» Энгельс на вопрос: «Каковы будут последствия окончательного устранения частной собственности»? отвечал: «Существование классов вызвано разделением труда, а разделение труда в его теперешнем виде совершенно исчезнет, так как, чтобы поднять промышленное и сельскохозяйственное производство на указанную высоту, недостаточно одних только механических и химических вспомогательных средств. Нужно также соответственно развить и способности людей, приводящих в движение эти средства. Подобно тому, как в прошлом столетии крестьяне и рабочие мануфактур после вовлечения их в крупную промышленность изменили весь свой жизненный уклад и сами стали совершенно другими людьми, точно так же общее ведение производства силами всего общества и вытекающее отсюда новое развитие этого производства будет нуждаться в совершенно новых людях и создаст их. Общественное ведение производства не может осуществляться такими людьми, какими они являются сейчас, – людьми, из которых каждый подчинён одной какой-нибудь отрасли производства, прикован к ней, эксплуатируется ею, развивает только одну сторону своих способностей за счёт всех других и знает только одну отрасль или часть какой-нибудь отрасли всего производства.

Уже нынешняя промышленность всё меньше оказывается в состоянии применять таких людей. Промышленность же, которая ведётся сообща планомерно всем обществом, тем более предполагает людей со всесторонне развитыми способностями, людей, способных ориентироваться во всей системе производства. Следовательно, разделение труда, подорванное уже в настоящее время машиной, превращающее одного в крестьянина, другого в сапожника, третьего в фабричного рабочего, четвёртого в биржевого спекулянта, исчезнет совершенно. Воспитание даст молодым людям возможность быстро осваивать на практике всю систему производства, оно позволит им поочерёдно переходить от одной отрасли производства к другой, в зависимости от потребностей общества или от их собственных склонностей. Воспитание освободит их, следовательно, от той односторонности, которую современное разделение труда навязывает каждому отдельному человеку. Таким образом, общество, организованное на коммунистических началах, даст возможность своим членам всесторонне применять свои всесторонне развитые способности.

Но вместе с тем неизбежно исчезнут и различные классы. Стало быть, с одной стороны, общество, организованное на коммунистических началах, несовместимо с дальнейшим существованием классов, а, с другой стороны, само строительство этого общества даёт средства для уничтожения классовых различий. Отсюда вытекает, что противоположность между городом и деревней тоже исчезнет. Одни и те же люди будут заниматься земледелием и промышленным трудом, вместо того чтобы предоставлять это делать двум различным классам. Это является необходимым условием коммунистической ассоциации уже в силу весьма материальных причин.

Распылённость занимающегося земледелием населения в деревнях, наряду со скоплением промышленного населения в больших городах, соответствует только недостаточно ещё высокому уровню развития земледелия и промышленности и является препятствием для всякого дальнейшего развития, что уже в настоящее время даёт себя сильно чувствовать. Всеобщая ассоциация всех членов общества в целях совместной и планомерной эксплуатации производительных сил; развитие производства в такой степени, чтобы оно удовлетворяло потребности всех; ликвидация такого положения, когда потребности одних людей удовлетворяются за счёт других; полное уничтожение классов и противоположностей между ними; всестороннее развитие способностей всех членов общества путём устранения прежнего разделения труда, путём производственного воспитания, смены родов деятельности, участия всех в пользовании благами, которые производятся всеми же, и, наконец, путём слияния города с деревней – вот главнейшие результаты ликвидации частной собственности».

По существу в приведённых положениях содержатся все основные экономические составляющие коммунистического развития и полного коммунизма, в котором устранено подчинение людей общественному разделению труда.

Эти положения, так или иначе, классики обосновывали затем во всех своих последующих трудах, в которых речь шла об экономических характеристиках коммунистического общества, включая разделение труда. В «Критике Готской программы» (1875 г.) Маркс, например, дал определение более высокой фазы коммунизма, которое полностью соответствует перечисленным выше экономическим признакам: «На высшей фазе коммунистического общества, – писал Маркс, – после того как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием индивидов вырастут и производительные силы, и все источники общественного богатства польются полным потоком, лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своём знамени: Каждый по способностям, каждому по потребностям!».

О недопонимании Сталиным сути коммунизма свидетельствует и его утверждение, что при переходе к полному коммунизму члены общества смогут «получить образование, достаточное для того, чтобы… они имели возможность свободно выбирать профессию, а не быть прикованными на всю жизнь, в силу существующего разделения труда, к одной какой–либо профессии» («Экономические проблемы социализма в СССР», с. 68). Значит, при полном коммунизме, по Сталину, останется профессиональный труд, т. е. оплачиваемые пожизненные профессии, а, следовательно, «ограничение индивидуума сферой определённой профессии», которую человек будет свободно выбирать с учётом способностей и полученного образования. Более того, в приведённом выше высказывании Сталин прямо говорит о коммунистическом разделении труда.

А это позиция не Маркса, не Энгельса и не Ленина. Это позиция Евгения Дюринга, раскритикованного в своё время Энгельсом и Марксом.

Дюринг, как и Сталин, отрицал возможность полного устранения подчинения человека закону разделения труда.

Он полагал этот вопрос «решённым, раз будут приниматься во внимание различия природных условий и личных способностей… Привлекательность восхождения к таким родам деятельности, – трактовал он, – которые требуют больших способностей и предварительной подготовки, будет покоиться исключительно на склонности к соответствующему занятию и на удовольствии от выполнения именно этой и никакой другой вещи».

Опровергая это заблуждение, Энгельс пишет: «Теперь, после всего сказанного, можно оценить по достоинству ребяческое представление г-на Дюринга, будто общество может взять во владение всю совокупность средств производства, не производя коренного переворота в старом способе производства и не устраняя, прежде всего старого разделения труда; будто задача может считаться решённой, раз только „будут приниматься во внимание природные условия и личные способности”. При этом, однако, целые массы человеческих существ останутся по-прежнему прикованными к производству одного вида продуктов, целые „населения” будут заняты в одной какой-нибудь отрасли производства, и человечество будет, как и до сих пор, делиться на известное число различным образом искалеченных „экономических разновидностей”, каковыми являются „тачечники” и „архитекторы”. Выходит, что общество в целом должно стать господином средств производства лишь для того, чтобы каждый отдельный член общества оставался рабом своих средств производства, получив только право выбирать, какое средство производства должно порабощать его» (Анти-Дюринг, с. 301–302).

Противоречащее марксизму сталинское понимание рассматриваемой проблемы, допущение разделения труда в виде «несущественных» различий в полном коммунистическом обществе было взято на вооружение КПСС, общественной наукой и пропагандой в послесталинский период. Так, например, в учебном пособии по научному коммунизму 1973 г., в разделе «Преодоление социально-классового содержания разделения труда» читаем: «Система социалистического общественного разделения труда представляет собой новую, более высокую по сравнению с капиталистической, форму разделения труда, хотя и сохраняющую отдельные элементы старой системы, связанные с уровнем развития производительных сил. Социалистическая система разделения труда непрерывно изменяется, совершенствуется, развивается в направлении перерастания в коммунистическую систему общественного разделения труда, которая будет качественно отличаться от предыдущей. Коммунистическое разделение труда будет базироваться на уничтожении существенных различий между физическим и умственным, индустриальным и сельскохозяйственным трудом, на выравнивании квалификации работников и уровня технической оснащённости их труда. Оно не будет иметь социально – классового содержания, ибо само общество станет социально-однородным» (Научный коммунизм. Учебное пособие. М., Высшая школа, 1973, с. 319).

Как видим, даже в брежневский период в учебной литературе тиражировались сталинские ошибочные положения. В ней речь шла о подчинении людей закону не только социалистического, но в будущем, и коммунистического общественного разделения труда в форме «несущественных», как писал Сталин, различий, к которым он относил различия в труде рабочих той или иной профессии, различия труда начальников и подчинённых.

Под воздействием официальной советской науки и пропаганды, в общественном сознании глубоко укоренилось представление о невозможности полного преодоления подчинения людей действию закона общественного разделения труда, невозможности преодоления «профессионального кретинизма», который, согласно классикам, покоится на товарном производстве и обмене. Стремление большинства советских людей к социальному равенству партийная и государственная элита стала отождествлять с «уравниловкой» (см. статью Сергея Метика «Хватка мёртвой идеи»).

Сталинские заблуждения тиражировали штатные советские академики. Украинский ортодоксальный марксист Б. Грицкив, давая им характеристики, расположил их в алфавитном порядке: Куусинен Отто Вильгельмович, Пономарёв Борис Николаевич, Поспелов Пётр Николаевич, Суслов Михаил Андреевич, Федосеев Пётр Николаевич. Он справедливо отмечает, что все они почти ровесники, у них почти одинаковая партийная и научная карьера, все они академики, Герои Социалистического Труда, члены ЦК КПСС, кандидаты и члены Президиума ЦК КПСС. Они располагались на высшей ступени идеологической иерархии в СССР. Без их ведома в стране не выходила ни одна книга, не издавался ни один журнал, ни одна газета, невозможна была ни одна публикация, чем-либо отличающаяся от официального курса.

Но самое главное, что их объединяет, – это то, что все они состоялись, сложились как личности при Сталине. Все они дети одного гнезда – гнезда Сталина!

Все они наперегонки, стремясь обогнать друг друга, восхваляли и возвеличивали вождя народов, чутко улавливали любой его намёк, теоретически обосновывали, развивали и разъясняли любое слово вождя.

Все они имели очень гибкий позвоночник и прогибались перед каждым начальством, меняя на 180° свои взгляды и убеждения.

Вот как, например, рассуждал П. Н. Федосеев о классовой борьбе, о ложности лозунга общенародного государства в статье «Марксистская теория классов и классовой борьбы», опубликованной в 1948 году в журнале «Большевик» № 4: «Всякие отступления от марксовой теории классовой борьбы, как учит весь исторический опыт, ведут к буржуазному перерождению социалистического движения…» (стр. 63).

«Маркс и Энгельс решительно отвергали утверждения социал-демократических оппортунистов о том, что будто бы государство может стоять над классами и в качестве „общенародного” органа примирить классовые антагонизмы» (стр. 65).

А вот выступление того же Федосеева на февральском (1964 г.) Пленуме ЦК КПСС. Он ехидничал над теми, кто полагает, что классовая борьба должна сохраняется вплоть до высшей фазы коммунизма и что в СССР продолжается классовая борьба (Пленум ЦК КПСС, 10–15 февраля 1964 г. Стенографический отчёт. М., 1964 г., с. 607–608). Здесь академик напрочь отказывается от своей позиции при Сталине и говорит совершенно противоположное тому, что говорил в 1948 году, прогибаясь уже под Хрущёва.

Затем Б. Грицкив приводит фрагменты из выступления М. А. Суслова на XIX съезде партии, опубликованного в газете «Известия» от 17 октября 1952 г.: «… партия уверенно поведёт советский народ к полной победе коммунизма под мудрым водительством нашего великого вождя и учителя, корифея науки, родного и любимого товарища Сталина…

… XIX съезд ВКП(б) и новый гениальный труд т. Сталина „Экономические проблемы социализма в СССР” открывают величественные перспективы победоносного шествия нашей страны к коммунизму…

… В центре внимания всей идейно-политической работы партийных организаций должны стать исторические решения XIX съезда партии, выдающееся произведение И. В. Сталина „Экономические проблемы социализма в СССР”».

И сравнивает их с тем, что писал М. А. Суслов в статье «XXII съезд КПСС и задачи кафедр общественных наук», опубликованной в журнале «Коммунист» № 3, 1962, на стр. 15–47: «… известный тезис Сталина об обострении классовой борьбы после победы социалистического строя, когда эксплуататорские классы были ликвидированы, по сути дела является ревизией учения Маркса, Энгельса, Ленина.

… Сталин, нередко неправильно относившийся к наследию классиков марксизма ленинизма, без оснований критиковал книгу Энгельса „Происхождение семьи, частной собственности и государства”, под сомнение ставил такой важнейший по содержанию труд Ленина, как „Философские тетради”.

… Известно, что одним из самых запутанных и нерешённых вопросов в политэкономии социализма был вопрос о товарном производстве и законе стоимости… Однако и в брошюре Сталина „Экономические проблемы социализма в СССР” не давался правильный ответ на этот поставленный жизнью вопрос… Сталин ошибочно ограничивал сферу товарного производства только лишь предметами личного потребления, исключая из неё средства производства.

… В „Экономических проблемах” Сталин ошибочно утверждал, что групповая колхозная собственность и товарное обращение уже (в условиях 1952 г.!) превращаются в тормоз нашего движения вперёд…

… Сталин совершенно обошёл один из основных законов диалектики – закон отрицания отрицания и дал неправильную трактовку вопроса о соответствии производственных отношений характеру производительных сил в социалистическом обществе».

С сентября 1953 года по октябрь 1964 года Суслов уже восхвалял Н. С. Хрущёва. Вот, что он говорил в своём выступлении на февральском (1964 г.) Пленуме ЦК КПСС: «Товарищ Н. С. Хрущёв, с его неиссякаемой энергией, с его подлинно большевистской страстностью и принципиальностью, – признанный руководитель нашей партии и народа. Он выражает самые сокровенные думы и чаяния советских людей. Ленинскую линию, которую проводит наша партия, нельзя отделить от Центрального Комитета, от Никиты Сергеевича Хрущёва. Эта линия подняла на небывалую высоту престиж нашей страны на международной арене, возвысила её авторитет в глазах трудящихся всего мира, Эту ленинскую линию безраздельно поддерживают все коммунисты и весь народ нашей страны. (Бурные аплодисменты. Все встают)» (Пленум ЦК КПСС. 10–15 февраля 1964 г. Стенографический отчёт, М., 1964, с. 551).

Прошло всего лишь несколько месяцев, и в октябре того же 1964 г., на пленуме ЦК КПСС Суслов сотоварищи уже снимал со всех постов «верного ленинца» Никиту Хрущёва!

Не менее прославился и П. Н. Поспелов, который, будучи редактором «Истории Гражданской войны в СССР», официальных биографий Ленина, Сталина, – создавал именно тот образ вождя народов, который требовался последнему (Грицкив Б. «Сусловизм это тот же сталинизм!»).

Соответствующим образом нужно относиться и к статьям, опубликованным в Большой Советской Энциклопедии, издававшейся под мудрым руководством всё тех же академиков. Относительно разделения труда на её страницах читаем: «Подлинно научную оценку Р. т., дал марксизм-ленинизм. Он отмечает его историческую неизбежность и прогрессивность, указывает на противоречия антагонистического Р. т. в эксплуататорском обществе и раскрывает единственно правильные пути их устранения…

Возможность свободного выбора профессии способствует превращению труда в первую жизненную потребность, что выступает одним из условий перехода к высшей фазе коммунизма».

Очевидно, что эта позиция не имеет отношения ни к классикам, ни к Ленину, который в этом вопросе полностью придерживался классического марксизма.

Это, внедрённое в массовое сознание дюринго-сталинское заблуждение, затем сыграло с нашим обществом, пытавшимся строить коммунизм, злую шутку.

Оно стало одной из главных причин, обусловивших развитие социального неравенства, отношений частного присвоения и краха советской системы.

Ведь марксизм исходит из того, что на подходе к полному коммунизму в обществе должно быть полностью преодолено подчинение человека общественному разделению труда с заменой его законом перемены общественного труда. Личность «профессионального кретина» должна сменить всесторонне развитая «тотальная» личность (Маркс). Касаясь преодоления общественного разделения труда и воспитания всесторонне развитой личности в период диктатуры пролетариата, Маркс разъясняет: «Очевидно, что составление комбинированного рабочего персонала из лиц обоего пола и различного возраста, будучи – в своей стихийной, грубой капиталистической форме, когда рабочий существует для процесса производства, а не процесс производства для рабочего, – зачумлённым источником гибели и рабства, при соответствующих условиях неизбежно должно превратиться, наоборот, в источник гуманного развития».

Классики считали, что в производительном труде должны участвовать все члены общества после достижения определённого возраста, включая и детей. В этой связи Маркс пишет о зародышах «воспитания эпохи будущего, когда для всех детей свыше известного возраста производительный труд будет соединяться с преподаванием и гимнастикой не только как одно из средств для увеличения общественного производства, но и как единственное средство для производства всесторонне развитых людей» (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 500–501).

Это положение Энгельс отстаивает в споре с Дюрингом. «Овладев всеми средствами производства в целях их общественно-планомерного применения, – указывает он, – общество уничтожит существующее ныне порабощение людей их собственными средствами производства. Само собой разумеется, что общество не может освободить себя, не освободив каждого отдельного человека. Старый способ производства должен быть, следовательно, коренным образом перевёрнут, и в особенности должно исчезнуть старое разделение труда. На его место должна вступить такая организация производства, где, с одной стороны, никто не мог бы свалить на других свою долю участия в производительном труде, этом естественном условии человеческого существования, и где, с другой стороны, производительный труд, вместо того чтобы быть средством порабощения людей, стал бы средством их освобождения, представляя каждому возможность развивать во всех направлениях и действенно проявлять все свои способности, как физические, так и духовные, – где, следовательно, производительный труд из тяжёлого бремени превратится в наслаждение» (см. Анти-Дюринг, с. 298).

Справедливости ради необходимо отметить, что советское среднее и высшее образование, после преодоления безграмотности в стране, было ориентировано на привитие широкого кругозора школьникам и студентам. В соответствии с решениями 20 и 21 съездов партии в 60-е годы даже предпринимались робкие попытки расширить специализацию при обучении в средних и высших учебных заведениях. Но они носили только экспериментальный характер и были ориентированы на профессиональное разделение труда.

В это же время, с целью слияния городского и деревенского труда, создавались агропромышленные комплексы. Но эти попытки не получили серьёзного развития – в силу, видимо, не только материальных причин, но и недопонимания марксистской теории. Не случайно в Программе КПСС, принятой в 1961 г. на XXII съезде, было сформулировано понятие коммунизма, в котором опущен основной признак более высокой его фазы – отсутствие подчинения человека общественному разделению труда.

«Коммунизм, – записано в Программе, – это бесклассовый общественный строй с единой общенародной собственностью на средства производства, полным социальным равенством всех членов общества, где вместе с всесторонним развитием людей вырастут и производительные силы на основе постоянно развивающейся науки и техники, все источники общественного богатства польются полным потоком и осуществиться великий принцип „от каждого – по способностям, каждому – по потребностям”» (Программа КПСС. Политиздат, 1971, с. 62).

Из этой формулы коммунизма, в отличие от формулы Маркса в «Критике Готской программы», совершенно непонятно, откуда возьмётся полное социальное равенство всех членов общества. Из принципа коммунистического распределения (который к тому же искажён) или вследствие преодоления подчинения людей действию закона общественного разделения труда в результате постоянно развивающейся науки и техники? Очевидно, что составители программы находились под воздействием ошибочной сталинской установки, согласно которой в СССР общественное разделение труда уже было преодолено.

Деформация марксистского положения о необходимости уничтожения частной собственности в процессе коммунистических преобразованийОтрицание необходимости преодоления в первой фазе коммунизма действия законов стоимости и товарного обмена