Отправляя ранним утром 24 февраля в Берлин сообщение о согласии принять новые, более жёсткие, условия мирного договора, Ленин надеялся таким образом предотвратить оккупацию Петрограда стремительно наступающими германскими войсками. Разумеется, он не мог знать о том, что в планы немцев входило только вплотную приблизиться к Петрограду, но не брать его. Поэтому вести о захвате Пскова (города, расположенного в 240 км к юго-западу от Петрограда и соединённого с ним прямым железнодорожным сообщением), а также отказ, которым германское главное командование ответило на просьбу Крыленко прекратить огонь, и сообщения о продолжении вражеского наступления в петроградском направлении вновь разбудили его страхи о том, что немцы вознамерились захватить российскую столицу и сокрушить революцию. Одновременно немецкие войска продолжали продвигаться на восток и юго-восток, вглубь территорий нынешних Белоруссии и Украины. Формальное подписание договора, покончившего с участием России в мировой войне, состоялось в Брест-Литовске 3 марта. Тогда же Президиум ВЦИК постановил, что Четвёртый Всероссийский съезд Советов соберётся для ратификации мирного соглашения 12 марта в Москве1. Между тем, пока договор не был подписан и германские войска продолжали наступать, ленинское правительство и партийное руководство были вынуждены готовиться к возможной эвакуации и, одновременно, руководить обороной Петрограда и бороться не только с контрреволюцией, но и яростной оппозицией «левых коммунистов» и левых эсеров по отношению к «похабному» сепаратному миру.

Читать далее →

В Смольном известие о сенсационной декларации Троцкого и видимом признании её Центральными державами было получено по прямому проводу около полуночи 28/29 января. Зиновьев тут же подготовил триумфальное заявление для прессы, которое, должно быть, озадачило журналистов не меньше, чем заявление Троцкого — представителей Центральных держав в Бресте. Когда заинтригованный корреспондент спросил его, что на практике означает фраза «ни войны, ни мира», Зиновьев уверенно объяснил, что смысл её сводится к продлению перемирия. «Мы считаем, что Центральным державам на русском фронте не удастся наступать, ибо этого не пожелают трудовые массы», — сказал он и быстро добавил, что «не в интересах Германии и Австрии бесконечно аннексировать чужие территории»1. Как вспоминал Штейнберг, «гордое умиротворение, омрачаемое беспокойством, опустилось на Петроград»2.

На следующее утро весь Петроград гудел, возбуждённый вестью о беспрецедентных событиях в Бресте. Экстренно собравшиеся по этому поводу центральные комитеты большевиков и левых эсеров одобрили шаг Троцкого3. На заседании Петроградского Совета бывший член Военной организации большевиков, военный комиссар Михаил Лашевич безапелляционно заявил: «Немецкие войска не пойдут против тех, кто всему миру заявил о нежелании проливать братскую кровь»4. Принятая на этом заседании резолюция «Об окончании войны», проект которой был внесён Зиновьевым, одобрила российскую позицию в Брест-Литовске, обратилась к рабочим Германии, Австрии, Болгарии и Турции с призывом помешать империалистическим державам учинить насилие над народами Польши, Литвы и Курляндии, а также провозгласила создание новой, социалистической Красной Армии главной задачей дня. Впрочем, главной заботой Петросовета, что и отразила резолюция, было, похоже, не столько формирование новой армии, сколько привнесение хотя бы подобия порядка в тот, демобилизованный из старой армии, неуправляемый сброд, который многотысячными потоками устремился домой с фронта5.

Читать далее →

Для уставших от войны российских крестьян, рабочих и солдат обещание немедленного мира без аннексий и контрибуций было одним из самых привлекательных аспектов большевистской программы, пользовавшейся большой популярностью в 1917 г. После краха попыток умеренных социалистов организовать летом 1917 г. мирную конференцию в Стокгольме, РСДРП(б) — единственная среди ведущих политических партий России — продолжала выступать за немедленный мир. Стойкая приверженность идее о том, что кошмару мировой войны нужно как можно скорее положить конец, помогает объяснить, почему в августе 1917 г. к большевикам примкнули такие представители левых меньшевиков, как Давид Рязанов, Соломон Лозовский и Юрий Ларин, а также почему они и лидеры умеренных большевиков, такие как Каменев, не вышли из партии в начале ноября, несмотря на принципиальное расхождение с ленинским большинством ЦК в вопросе о составе правительства.

Один из самых первых декретов, принятых Вторым Всероссийским съездом Советов 26 октября, ленинский Декрет о мире, призвал все воюющие страны прекратить военные действия и немедленно начать мирные переговоры. После того как первые мирные инициативы Советского правительства не нашли позитивного отклика у руководства Антанты, Совнарком вступил в сепаратные переговоры о перемирии и мире с Центральными державами. Эти переговоры начались 20 ноября 1917 г. в городе Брест-Литовске, где на территории оккупированной Польши располагалась ставка германского командования, и два дня спустя (22 ноября) между двумя сторонами было достигнуто соглашение о десятидневном перемирии, впоследствии продлённом ещё на 28 дней. Было оговорено, что продление будет осуществляться автоматически, пока одна из сторон не откажется от него, предупредив об этом другую сторону за семь дней. Предполагалось, что за время перемирия стороны согласуют условия постоянного мирного договора.

Читать далее →

5 января 1918 г., день, которому на долгие десятилетия было уготовано символизировать конец усилий по созданию в России многопартийной демократической системы западного образца, наступил. Открытие Учредительного собрания было намечено на час дня. Участники массовой демонстрации в его поддержку, организованной Союзом защиты Учредительного собрания, согласно широко обнародованным планам Союза, должны были собраться утром в девяти сборных пунктах. Оттуда им предстояло выдвинуться к мемориальному захоронению на Марсовом поле, слиться там в одну большую процессию и проследовать к Таврическому дворцу. Предполагалось, что участники шествия пройдут, не останавливаясь, мимо заснеженного дворцового парка и выйдут на Невский проспект, чтобы, пройдя через центр города, вернуться затем на свои сборные пункты.

Читать далее →

В декабре 1917 г., несмотря на напряжённость, вызванную расхождением между жёсткой политикой большевиков и левоэсеровскими идеалами и нашедшую отражение в конфликте вокруг репрессий против кадетов и вокруг взаимоотношений Совнаркома и ВЦИК, левые эсеры согласились войти в состав Совнаркома. Вопреки общепризнанному мнению, создание ВЧК — Всероссийской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем — одного из главных инструментов репрессий в раннесоветский период, было напрямую связано с этим событием.

Согласно традиционной трактовке, в первых числах декабря 1917 г. Петроградский ВРК, сочтя свою миссию, связанную с захватом и консолидацией Советской власти в Петрограде, полностью исчерпанной, объявил о самоликвидации. Это произошло 5 декабря на заседании Совнаркома. Там же была создана координационная группа по осуществлению самороспуска ВРК в семидневный срок. Но, как утверждается, уже на следующий день всероссийский масштаб забастовок государственных служащих заставил Ленина обратиться к Совнаркому с предложением поручить Феликсу Дзержинскому составить особую комиссию для выяснения революционных способов подавления политического саботажа. О чрезвычайном значении, которое придавалось этой задаче, говорил тот факт, что на следующий день, 7 декабря, когда в Совнаркоме стало известно, что комиссия Дзержинского ещё заседает, члены правительства решили не расходиться до тех пор, пока та не закончит свою работу. На том заседании комиссии Дзержинский предложил: для борьбы с контрреволюцией и саботажем создать при Совнаркоме временный орган с широкими полномочиями. Предложение было немедленно принято, и на свет родилась ВЧК1.

Читать далее →

Крах попыток расширить состав Совнаркома или хотя бы сделать его подотчётным многопартийному ВЦИКу вкупе с нежеланием политических партий (всех, кроме большевиков и левых эсеров) признавать законность Советской власти означали, что после Октября на большевиков ложилась исключительная ответственность за поддержание порядка и работу муниципальных учреждений, а также снабжение Петрограда и окрестностей продовольствием и топливом. Провозглашая переход всей государственной власти в России в руки Советов и отказываясь от многопартийных политических альянсов, Ленин и Троцкий не слишком беспокоились о практической стороне своих действий. Они были поглощены более важными задачами: защитой Советской власти и её консолидацией, а также стимулированием революционного процесса в мировом масштабе. Без решающих социалистических революций в других странах, считали они, русская революция нежизнеспособна, а потому стремились любыми способами ускорить их. Следствием же их позиции стало то, что большевики из Петроградского комитета партии, Петросовета и петроградских районных Советов были вынуждены превратиться из революционеров в правители и заняться восстановлением либо созданием заново местных органов власти и управления. Положение усугублялось тем, что сколько-нибудь конкретных представлений о том, как управлять, у них не было, как не было и указаний сверху на этот счёт; более того, от них требовалось поставлять кадры в формирующиеся учреждения центральной власти, а также заботиться о защите революции и её дальнейшем распространении по стране. Все эти проблемы, в одночасье свалившиеся на Петроградскую организацию партии большевиков, не могли не привести к фундаментальной трансформации её состава, структуры, методов работы и отношений с массами.

Читать далее →

Жестокая неудача, которую потерпели на первом заседании Второго Всероссийского съезда Советов умеренные большевики, не ослабила их попыток, как и попыток других левосоциалистических фракций, сформировать — на съезде или сразу после него — многопартийное «однородное» социалистическое правительство. Все эти дни их усилия были направлены на восстановление того движения за создание широкой социалистической коалиции, которое оказалось разрушено насильственным свержением Временного правительства, устроенного Лениным накануне открытия съезда Советов. А когда это не получилось, они изо всех сил стремились добиться гарантий того, что избранный, в конце концов, на съезде исключительно большевистский кабинет — Совет народных комиссаров — будет строго подотчётен многопартийному Всероссийскому Центральному Исполнительному Комитету (ВЦИКу).

Читать далее →

Для того чтобы понять, как эволюционировала партия большевиков в Петрограде в первый год Советской власти и какие факторы повлияли на становление авторитарной однопартийной политической системы, необходимо принять во внимание как результаты Февральской революции, свергнувшей царя, так и, даже в большей степени, характер и состав большевистской партии в 1917 г. и динамику Октябрьской революции, приведшей её к власти.

Читать далее →

В октябре 1917 г. к власти в России пришли большевики. Режим, который они установили во имя главной цели — всеобщей победы коммунизма, более 75 лет держал под своим контролем российское общество и политику. Можно справедливо утверждать, что этот результат в большей степени, чем какое-либо иное событие этих десятилетий двадцатого века, явился определяющим для мировой истории.

Большая часть моих профессиональных изысканий и письменных трудов посвящена изучению Октябрьской революции 1917 г. и её непосредственных результатов в Петрограде (ныне Санкт-Петербург), столице царской и революционной России. В своей первой книге «Прелюдия к революции: петроградские большевики и Июльское восстание»1 я исследовал причины, ход и итоги неудавшегося Июльского восстания в Петрограде, чтобы прояснить истоки общественного недовольства политикой либерального и умеренно-социалистического Временного правительства, а также программу, структуру, методы деятельности большевистской партии, её сильные и слабые стороны (в сравнении с другими политическими партиями того времени). В следующей книге, «Большевики приходят к власти»2, я использовал наработки и выводы «Прелюдии», чтобы лучше понять природу Октябрьской революции 1917 г. в России, причины провала демократии западного образца и триумфа Ленина и большевиков. В самом фундаментальном смысле, в обеих книгах моей целью было исследовать события в Петрограде, чтобы ответить на основополагающие, но в то время не достаточно изученные вопросы, касающиеся большевиков и хода Октябрьской революции.

Читать далее →

Почти двадцать лет прошло с тех пор, как моя книга «Большевики приходят к власти», была впервые издана в Советском Союзе. Поэтому, пожалуй, будет нелишним вновь представиться. Корни моей семьи крепко сидят в России. Мой отец, Евгений Исаакович Рабинович, был учёным мирового уровня, педагогом, редактором и поэтом. Родившийся в 1898 г. в Петербурге, в семье Исаака Моисеевича Рабиновича, юриста, и Зинаиды Моисеевны Вайнлуд, подающей надежды концертирующей пианистки, одной из последних учениц Антона Рубинштейна, он закончил прогрессивное Тенишевское училище и три года изучал химию в Санкт-Петербургском университете, прежде чем в конце лета 1918 г. — за две недели до начала «красного террора» — покинуть Россию и присоединиться к эмиграции. Таким образом, он был очевидцем и, в некоторых случаях, участником важнейших политических событий, описанных в этой книге. (Много лет спустя, когда он уже был известным учёным, чьи достижения в науке и общественно-научной деятельности получили мировое признание, одним из предметов его особой гордости оставалась изобретённая им система подсчёта голосов на выборах в Учредительное собрание, которая позволила ему раньше других отрапортовать о результатах выборов по своему избирательному округу Петрограда.) Моя мать, Анна Дмитриевна Майерсон, уроженка Киева, была ведущей актрисой русской театральной труппы, выступавшей на сценах Европы в 1932 г., когда они с отцом поженились.

Читать далее →