ЛЕКЦИЯ 19

Дьяченко В. И.

Сохранение среды обитания человека является важнейшей проблемой начала 21-го века. По данным мировой науки человечество сейчас переживает предкатастрофный период, характеризующийся быстрым хищническим истреблением планетарных ресурсов. Тихой катастрофой называют учёные наблюдаемые масштабы эрозии почв. 7 млн. гектаров земли в год выходит из оборота. Эти территории становятся непригодными для жизнедеятельности. Сокращаются лесные массивы.

Также стремительно сокращаются полезные ископаемые. Заканчиваются запасы нефти и угля. В последнее время много говорится об использовании возобновляемых источников энергии – чистой энергии. Но процент использования такого вида энергии ничтожно мал, по сравнению с привычной переработкой нефти и угля. И все люди прекрасно понимают, почему складывается такая ситуация. Добыча нефти и угля находится в руках частных собственников, которые ни за что не отпустят от себя такую золотую жилу, наверно пока полностью не выкачают всю нефть и не выберут весь уголь из недр планеты, не загромоздят её автомобилями, сжигающими углеводороды, доведя планету до экологической катастрофы.

В науке широко обсуждаются спорные проблемы, касающиеся парникового эффекта, потепления климата, а также истончения озонового слоя. Некоторые российские учёные проблему парникового эффекта и потепления климата, а также проблему образования озоновых дыр за счёт использования фреона считают надуманными в интересах американских корпораций (Сывороткин В. Л. Экологические угрозы Монреальского протокола // Пространство и время – 2014. – 4 (18). – С. 211–221).

Приближается глобальный кризис водных ресурсов. На свои нужды человечество использует главным образом пресные воды. Их объём составляет чуть больше 2% гидросферы, причём распределение водных ресурсов по земному шару крайне неравномерно. В Европе и Азии, где проживает 70% населения мира, сосредоточено лишь 39% речных вод. Общее же потребление речных вод возрастает из года в год во всех районах мира. Известно, например, что с начала нынешнего века потребление пресных вод возросло в 6 раз, а в ближайшие несколько десятилетий возрастёт ещё по меньшей мере в 1,5 раза. Но уже в настоящее время примерно 1/3 всего населения земного шара страдает от нехватки пресной воды. С увеличением же численности населения, кризис только обострится.

Недостаток воды усугубляется ухудшением её качества. Используемые в промышленности, сельском хозяйстве и в быту воды поступают обратно в водоёмы в виде плохо очищенных или вообще неочищенных стоков. По данным ООН, 95% городов всего мира не производят должную очистку сточных вод, загрязняя тем самым реки и озёра. Самые загрязнённые реки находятся в Китае.

В настоящее время к числу сильно загрязнённых относятся реки – Рейн, Дунай, Сена, Огайо, Волга, Днепр, Днестр и др. Растёт загрязнение мирового океана. Причём здесь существенную роль играет не только загрязнение стоками, но и попадание в воды морей и океанов большого количества нефтепродуктов. В целом, наиболее загрязнены внутренние моря: Средиземное, Северное, Балтийское, Внутреннее Японское, Яванское, а также Бискайский, Персидский и Мексиканский заливы.

Говоря о возможных вариантах развития экологической ситуации на планете, учёные предлагают определённые направления природоохранной деятельности. Кроме того, за последнее столетие человечество разработало ряд оригинальных способов борьбы с собственными, губящими природу недостатками.

В числе важнейших путей решения экологических проблем большинство исследователей выделяет внедрение экологически чистых, мало- и безотходных технологий, строительство очистных сооружений, рациональное размещение производства и использование природных ресурсов, повышение экологической культуры человека.

Безусловно, всё это верно. Но предлагаемые меры, по мнению определённой части исследователей, не могут решить проблему кардинально без изменения социально-экономических отношений и демографической ситуации на планете, связанных с глобально-рыночной стихией и неуправляемым ростом народонаселения.

Сейчас население планеты составляет примерно 7 млрд. 300 млн. человек. Увеличение численности популяции продолжает осуществляться за счёт бедных стран. Наиболее многонаселённой страной вскоре будет Индия, население которой достигнет 1,6 миллиарда человек (то есть её показатель численности населения будет больше, чем Китая). 1,6 миллиарда – это столько же, сколько было всего людей на Земле к началу 20 века. К концу 20-го столетия численность населения составляла уже 6 млрд. человек. Следовательно, за прошедшее столетие увеличение произошло более чем в три раза. Это – несмотря на две мировые войны и другие природные и социальные катаклизмы, которые унесли около 100 миллионов человеческих жизней. Прирост населения в прошлом веке составлял 90 миллионов человек в год. Росту населения способствовали различные факторы. Освобождение ряда стран от колониальной зависимости, рост в них уровня жизни, развитие мировой медицины, которая научилась бороться с эпидемиями, спасать человеческие жизни от тяжёлых травм, лечить бесплодие и даже осуществлять искусственное оплодотворение.

Ныне народонаселение планеты каждый год увеличивается на 80 миллионов. Наблюдается сокращение прироста на 10 миллионов человек в год. Предполагается, что и в дальнейшем прирост будет падать и составит примерно 40 миллионов человек в год. Это вдвое меньше, чем сейчас. Даже, если эти предположения оправдаются, рост народонаселения всё равно будет продолжаться. По различным прогнозам к середине 21 века его численность составит приблизительно 10–12 миллиардов человек, что в два раза больше, чем было в начале текущего столетия.

Известно, что на проблему неуправляемого увеличения населения планеты обратил внимание английский экономист, священник Томас Роберт Мальтус ещё в 1798 г. В труде «Опыт о законе народонаселения» он стремился объяснить бедственное положение трудящихся и безработицу «абсолютным избытком людей», действием «естественного закона народонаселения». Согласно этому закону население увеличивается в геометрической прогрессии, а средства к его существованию – в арифметической, т. е. в разы меньше. Отсюда он выводил причину обнищания и бедности. «Главная и непрерывная причина бедности, – писал Мальтус, – мало или вовсе не зависит от образа правления или от неравноправного распределения имущества: богатые не в силах доставить бедным работу и пропитание, поэтому бедные, по самой сущности вещей, не имеют права требовать от них работы и пропитания» (Мальтус Т. Р., Опыт о законе народонаселения… , т. 2. С. 341). Мальтус утверждал, что перенаселение будет существовать при всех формах общества. Перенаселение он считал причиной международных войн и внутренних мятежей. Он подчёркивал, что «толпа, участвующая в мятежах, доставляется избыточным населением» (там же. С. 244). Он считал, что «предупреждением избытка населения будет уничтожена главнейшая причина и, бесспорно, главное средство для исполнения завоевательных планов, а внутри государства будут предупреждены тирания и возмущение» (там же, с. 219). Он усматривал панацею от губительного перенаселения в распространении в народе норм христианского аскетизма, убеждая бедных воздерживаться от вступления в брак и обуздывать свой «инстинкт размножения». Богатым он, понятно, таких советов не давал. Взгляды Мальтуса на демографию получили название мальтузианства.

Антинаучный и антигуманный характер концепции Мальтуса доказывали Маркс, Энгельс, Ленин. Маркс в гл. 23 1-го тома «Капитала» (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. 2. Изд. Т. 23), в гл. 9 IV тома «Капитала» (там же. Т. 26. Ч. 2), в «Критике политической экономии» (там же. Т. 46. Ч. 2), Ленин В. И. «К характеристике экономического романтизма» (ПСС. Изд. 5. Т. 2), его же «Рабочий класс и неомальтузианство» (там же. Т. 23).

В своей ранней работе «Наброски к критике политической экономии», написанной в начале 1844 г., 24-х летний Энгельс отмечал: «Из теории Мальтуса мы черпаем самые сильные экономические аргументы в пользу социального преобразования, ибо даже если бы Мальтус был безусловно прав, то всё же было бы необходимо немедленно предпринять это преобразование, так как лишь оно, лишь просвещение масс, осуществимое благодаря этому преобразованию, сделало бы возможным и то моральное ограничение инстинкта размножения, которое сам Мальтус считает наиболее лёгким и наиболее действенным средством против перенаселения. При посредстве этой теории мы стали понимать глубочайшее унижение человечества, его зависимости от условий конкуренции; она показала нам, как, в конце концов, частная собственность превратила человека в товар, производство и уничтожение которого тоже зависит лишь от спроса; как вследствие этого система конкуренции убивала и ежедневно убивает миллионы людей; всё это мы увидели, и всё это побуждает нас покончить с этим унижением человечества путём уничтожения частной собственности, конкуренции и противоположности интересов» (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2. Т. 1. С. 567).

Мальтузианство выступает, по определению Энгельса, «… самым откровенным провозглашением войны буржуазии против пролетариата» (там же. Т. 2, С. 504).

В «Капитале» Маркс писал, что основная методологическая ошибка Мальтуса заключалась в метафизичности подхода к народонаселению, в идеалистической трактовке исторического процесса (там же. Т. 46. Ч. 2. С. 104–105). Он полагал, что при различных способах производства существуют различные законы возрастания населения (там же. Т. 23. С. 646). «Человек Мальтуса, абстрагированный от исторически определённого человека, – отмечал Маркс, – существует только в его воображении, так же как и соответствующий этому естественному мальтусовскому человеку геометрический метод размножения. Поэтому действительная история представляется Мальтусу таким образом, что не размножение его естественного человека является абстракцией от исторического процесса, от действительного размножения, а наоборот, действительное размножение представляет собой применение теории Мальтуса… Имманентные, исторически изменяющиеся границы процесса размножения людей Мальтус превращает во внешние пределы; внешние препятствия происходящего в природе процесса воспроизводства – … в естественные законы… размножения» (там же, Т. 46, Ч. 2. С. 104–105).

Маркс и Энгельс обосновали закон народонаселения при капитализме, опровергли мальтузианскую догму о давлении населения на средства существования, противопоставив ей историко-материалистическую концепцию относительного перенаселения (там же. Т. 23. С. 651; Т. 31. С. 393; Т. 46. Ч. 2. С. 102).

В течение 50 лет Маркс и Энгельс осуществляли огромную исследовательскую работу в поисках законов и закономерностей общественного развития. В результате они создали научную теорию, которая обосновывает необходимость уничтожения отношений частного присвоения, отчуждающих человека от его человеческой сущности, человека от человека, человека от природы, создающего экономические и демографические проблемы. Мысль о необходимости уничтожения частной собственности, частного характера присвоения, для разрешения диалектического противоречия между техническим прогрессом, необходимым для удовлетворения постоянно возрастающих потребностей человека и сохранением окружающей среды красной нитью проходит через все основные произведения классиков.

Уже в своей ранней работе под названием «Экономическо-философские рукописи 1844 г.» (или «Парижские рукописи») Маркс пришёл к выводу, что человеческая сущность природы раскрывается только в коммунистическом обществе: «Человеческая сущность природы, – пишет он, – существует только для общественного человека; ибо только в обществе природа является для человека звеном, связывающим человека с человеком, бытием его для другого и бытием другого для него (это и есть коммунистические общественные отношения!)…».

Коммунизм в экономическом смысле Маркс связывал с уничтожением отношений частной собственности. Он писал, что такой «коммунизм как завершённый натурализм, = гуманизму, а как завершённый гуманизм, = натурализму; он есть действительное разрешение противоречия между человеком и природой»…

Маркс и Энгельс в своих трудах всесторонне обосновали, что переход к коммунистическим отношениям – а коммунизм они понимали только во всемирно-историческом смысле – улучшит демографическую ситуацию на планете, и разрешит в целом экологические проблемы. Достигаться это будет не путём уничтожения людей в ходе войн, пропаганды аскетизма и отказа от функции размножения, а путём развития новых технологий, переброски их по всей планете, планомерного производства, планомерного и равномерного распределения средств к существованию.

Они убедительно доказали, что передача средств производства и других источников существования всего общества от частных лиц во владение всему мировому коммунистическому сообществу позволит перейти к планомерному производству и планомерному распределению по разумным потребностям всех и каждого жителя планеты. Рациональное размещение промышленности по всей планете, слияние промышленного и сельскохозяйственного производства и ликвидация крупных городов будут способствовать сохранению природной среды обитания. Глубокое обоснование этих положений содержится в «Анти-Дюринге», по существу совместном произведении Энгельса и Маркса. В нём классики показали необходимость в будущем коммунистическом обществе развивать не большие города, а средние и малые высокотехнологичные поселения с развитой инфраструктурой, приближённые к источникам сырья. В таких поселениях проще решались бы проблемы загрязнения окружающей среды и утилизации отходов человеческой жизнедеятельности.

В этом же произведении утверждается: «Обращение средств производства в общественную собственность устраняет не только существующее теперь искусственное торможение производства, но также и то прямое расточение и уничтожение производительных сил и продуктов, которое в настоящее время является неизбежным спутником производства и достигает своих высших размеров в кризисах. Сверх того, оно сберегает для общества массу средств производства и продуктов путём устранения безумной роскоши и мотовства господствующих теперь классов и их политических представителей».

Касаясь сохранения естественной, природной среды обитания, классики подчёркивали необходимость постоянно иметь в виду последствия воздействия человека на природу. В 1878 г. в статье «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека» Энгельс писал, что «животное только пользуется внешней природой и производит в ней изменения просто в силу своего присутствия; человек же вносимыми им изменениями заставляет её служить своим целям, господствует над ней. И это является последним, существенным отличием человека от остальных животных, и этим отличием человек опять-таки обязан труду. Не будем, однако, слишком обольщаться нашими победами над природой. За каждую такую победу она нам мстит. Каждая из этих побед имеет, правда, в первую очередь те последствия, на которые мы рассчитывали, но во вторую и третью очередь совсем другие, непредвиденные последствия, которые очень часто уничтожают значение первых. Людям, которые в Месопотамии, Греции, Малой Азии и в других местах выкорчёвывали леса, чтобы добыть таким путём пахотную землю, и не снилось, что они этим положили начало нынешнему запустению этих стран, лишив их, вместе с лесами, центров собирания и хранения влаги. Когда альпийские итальянцы вырубали на южном склоне гор хвойные леса, так заботливо охраняемые на северном, они не предвидели, что этим подрезывают корни высокогорного скотоводства в своей области; ещё меньше они предвидели, что этим они на большую часть года оставят без воды свои горные источники, с тем, чтобы в период дождей эти источники могли изливать на равнину тем более бешеные потоки. И так на каждом шагу факты напоминают нам о том, что отнюдь не властвуем над природой так, как завоеватель властвует над чужим народом, не властвуем над нею так, как кто-либо находящейся вне природы, – что мы, наоборот, нашей плотью, кровью и мозгом принадлежим ей и находимся внутри неё, что всё наше господство над ней состоит в том, что мы, в отличие от всех других существ, умеем познавать её законы и правильно их применять.

И мы, в самом деле, с каждым днём научаемся всё более правильно понимать её законы и познавать как более близкие, так и более отдалённые последствия нашего активного вмешательства в её естественный ход. Особенно со времени успехов естествознания в нашем столетии мы становимся всё более и более способными к тому, чтобы уметь учитывать также и более отдалённые естественные последствия, по крайней мере, наиболее обычных из наших действий в области производства и тем самым господствовать над ними. А чем в большей мере это станет фактом, тем в большей мере люди снова будут не только чувствовать, но и сознавать своё единство с природой и тем невозможней станет то бессмысленное и противоестественное представление о какой-то противоположности между духом и материей, человеком и природой, душой и телом…» (Энгельс Ф. Диалектика природы. ОГИЗ. Госполитиздат. 1941. С. 143).

Во Введении к «Диалектике природы» он разъяснял: «В самых передовых промышленных странах мы укротили силы природы и поставили их на службу человеку; благодаря этому мы безмерно увеличили производство, так что теперь ребёнок производит больше, чем раньше сотня взрослых людей. Но каковы же следствия этого роста производства? Рост чрезмерного труда, рост нищеты масс и каждые десять лет – огромный крах. Дарвин не подозревал, какую горькую сатиру он написал на людей, и в особенности на своих земляков, когда он доказал, что свободная конкуренция, борьба за существование, прославляемая экономистами как величайшее историческое достижение, является нормальным состоянием мира животных. Лишь сознательная организация общественного производства с планомерным производством и планомерным распределением может поднять людей над прочими животными в общественном отношении точно так же, как их в специфически биологическом отношении подняло производство вообще. Историческое развитие делает такую организацию с каждым днём всё более необходимой и с каждым днём всё более возможной. От неё начнёт своё летоисчисление новая историческая эпоха, в которой сами люди, а вместе с ними все отрасли их деятельности, и в частности естествознание, сделают такие успехи, что это совершенно затмит всё сделанное до сих пор» (там же, с. 17).

Очевидно, что только такая организация общественного производства может решить социально-экономические, демографические и экологические проблемы. Говоря о планомерности производства, классики, надо думать, имели в виду и планомерность производства народонаселения планеты. Современными демографами просчитано, что если каждая человеческая семья на планете будет иметь двух детей, то население планеты будет уменьшаться, если трёх детей – не будет увеличиваться.

Такое регулирование требует, прежде всего, определения оптимальной численности народонаселения планеты. Ибо оно, по мнению части учёных, не может расти бесконечно (Исайчиков В. Ф. Кризис политэкономии и характер советского социализма // Бюллетень Марксистской платформы № 11 (145) декабрь 2014 г.).

Но сознательное, планомерное регулирование численности человеческой популяции и вытекающее из него решение проблем охраны окружающей среды возможно только в случае радикальных социальных мировых преобразований, основные теоретические параметры которых были определены Марксом и Энгельсом.

В России несостоятельность мальтузианства показывали в своих трудах ещё социалисты-утописты, представители прогрессивной социально-экономической мысли России В. А. Милютин и Н. Г. Чернышевский. Они противопоставили мальтусовской сути эксплуататорского общества требование социального равенства, а социальному пессимизму Мальтуса – перспективу технического прогресса, поставленного на службу гуманистическим идеалам, в том числе, и охране окружающей среды.

Решению экологических проблем в рамках марксистской теории посвящают свои труды и современные учёные левых взглядов. Так, в статье от 1 декабря 2015 года «Марксизм и экология: общий путь в эпоху перемен» Джон Беллами Фостер пишет ^{EN RU}:

Попытка соединить марксизм с экологическим трендом цивилизации может показаться на первый взгляд стремлением совместить несовместимые процессы и идеологии, каждая из которых имеет свою историю и логику. Первое имеет дело с отношениями между классами, другое – между человеком и природой. Однако, исторически социализм всегда оказывал влияние на развитие экологического мышления и практики, взамен получая важную для своей идеологии базовую информацию.

Начиная с 19 века, взаимосвязь социализма и экологического мировоззрения стала комплексной, интерактивной и диалектической. Марксистские подходы к глобальному экологическому кризису и социально-экологическим переменам, необходимым для его разрешения, быстро развиваются в последние десятилетия. Это создаёт основу для формирования новой идеологии глобальных перемен, при которых старые ценности потребительства, индивидуализма и «преодоления» природы уступают место новой триаде – качеству жизни, человеческой солидарности и экологической чувствительности. Впервые в истории человек как вид стоит перед критическим выбором. Мы можем продолжать жить как прежде, приближаясь к системной глобальной катастрофе, которую Энгельс называл «местью природы», или избрать новый путь к эволюции с главными естественными параметрами планеты, отменяющий логику капитала и ведущей к новой социально-экологической формации и устойчивому развитию.

Концепция Маркса об «универсальном метаболизме природы» и «социальном метаболизме» оказалась бесценна при моделировании сложных отношений между социально-производственными системами, прежде всего капитализмом, и экологическими системами более высокого уровня. Маркс, в частности, писал о почвенном метаболизме, вызванном индустриализацией земледелия. Ключевые питательные элементы почвы вывозятся с сельскохозяйственными продуктами за тысячи миль в перенаселённые города, где заканчивают свой путь в виде отходов, загрязняющих городскую среду. Маркс пошёл дальше, говоря о необходимости рационального регулирования обмена веществ между обществом и природой как основы для создания подлинно разумного, посткапиталистического общества. При нём обобщённый производитель управляет обменом веществ между обществом и средой рационально, с минимальными затратами энергии. Земля и ресурсы в такой модели считаются «неотчуждаемым условием воспроизводства человеческих поколений». Как он указывает в «Капитале», «и в едином национальном сообществе, и в одновременно существующих сообществах людей, вместе взятых, нет ни одного владельца земли. Они лишь её распорядители и благополучатели, и обязаны передать её в улучшенном состоянии последующим поколениям как рачительные хозяева».

Возникает вопрос: если убедительная экологическая критика капитализма содержится в классической философии исторического материализма, почему она оказалась забыта на столь долгое время? Частичный ответ на заре 20 века дала Роза Люксембург, заметив, что многие аспекты теоретического наследия Маркса простираются далеко за пределы сиюминутных нужд рабочего движения и требуют возврата к ним позже, кода социализм окрепнет и столкнётся с новыми вызовами. Но более существенное объяснение состоит в том, что экологические идеи Маркса в 1930-е годы пали жертвой глубокого раскола между западным социализмом и советской реальностью. Советский марксизм быстро приобрёл характер простого набора догм, усугублённого преувеличенным технократическим оптимизмом, борьбой с генетикой и политическими репрессиями. С другой стороны, западный марксизм постепенно сосредоточил диалектику природы целиком в человеческом сознании, отделив её базовые положения от науки и окружающего мира. И лишь в 1960-е года, когда экологическое движение стало фактом, давние идеи Маркса вернулись в контекст научных дискуссий. Подход Маркса и Энгельса к экологичной экономике базировался на критике капиталистического способа производства. В рамках этого подхода все товары имеют двойную ценность – потребительскую, связанную с использованием материалов, и обменную, денежную. Маркс чувствовал между ними антагонистическое противоречие, отражающее базовый конфликт между капитализмом и природной средой. Основываясь лишь на учёте человеческого труда, капитализм игнорирует экологические и социальные компоненты производства.

Либеральная политэкономия вообще рассматривает природные составляющие производства как бесплатные вложения природы в капитал. Свою критику такого подхода Маркс основывает на принципах системной термодинамики, в которой масштабы производства естественно ограничены объёмами растрачиваемой солнечной энергии и ископаемого топлива. В основе этой деструктивной динамики лежит стремление к накоплению капитала без учёта используемой энергии, человеческих потребностей и природных ограничений. Всё это ведёт к глубокому разрыву между императивами экологической устойчивости и экономического роста. При этом экологический кризис ограничивает возможности накопления капитала, требуя новых и новых затрат на экономию энергии и ресурсов. Это, в свою очередь, порождает экологический империализм, эксплуатацию одних стран другими (именно его пытаются тщетно преодолеть лидеры всех стран на тяжёлых климатических переговорах последних десятилетий – ред.).

В недалёком будущем «экологический пролетариат», признаки которого уже видны в мире, станет объективной реальностью, порождённой сочетанием экологической деградации и экономических трудностей. В этом историческим цивилизационном повороте социалисты будут играть решающую роль.

А вот что пишет ^{EN RU} о доктрине левого биоцентризма Д. Ортон:

Основные положения философии глубинной экологии (в которую входит и доктрина левого биоцентризма) впервые были изложены в начале 1970-х годов норвежским философом и активистом Арне Нейссом в широко известной статье под названием «Поверхностная и глубинная экология в экологическом движении». С тех пор было написано много работ по глубинной экологии Нейссом и другими. Я лично принял эту философию в 1985 году. В то время для меня это означало следовать пути минимального потребления. (Так, я пытался минимизировать свой рацион, но, кажется, не всегда успешно.) Вот одна из моих любимых цитат Нейсса в отношении западного потребительского образа жизни:

Мы должны иметь такой уровень жизни, который можно серьёзно предлагать другим – а не такой, который не достижим для большинства человечества.

Философские диалоги, под ред. Витошека и Бреннана, с. 224.

Сарал Саркар в своей книге «Эко-социализм или эко-капитализм?» высказывает подобную мысль, указывая на то, что экологическое движение – это первое социальное движение в истории человечества обещающее более низкий материальный уровень. Похоже, что с таким лозунгом зелёные никогда не попадут в Парламент!

Левый биоцентризм охватывает и тех, кто не относит себя к социалистам, однако разделяет их анти-капиталистическую направленность. С самого начала формирования концепции левого биоцентризма, «левизна» рассматривалась в самом широком смысле. Как указывается в Платформе левого биоцентризма, «Левизна означает для нас анти-индустриальную и антикапиталистическую направленность, но не обязательно социалистическую». Поэтому некоторые левые биоцентристы считают себя социалистами (как, например, я), в то время как другие таковыми себя не считают.

Данная лево-биоцентрическая направленность представляет собой левое крыло движения за глубинную экологию. Социальные, политические и экономические вопросы, а также сохранение дикой природы, защита лесов и океана, являются частью программы левых биоцентристов. Социальная справедливость стоит высоко на повестке дня. Другие направления левой политической мысли, такие как социальная экология, экологический марксизм, экофеминизм, хотя и поднимают ряд важных вопросов, не являются биоцентрическими, или экоцентрическими, а остаются гуманистическими в своей основе.

… Левый биоцентризм произошёл из нескольких параллельных анти-капиталистических течений в зелёном и экологическом движении, целью которых было сближение глубинной экологии и левой перспективы:

• «тёмно-зелёной теории» (Ричард Сильван);

• «социалистического биоцентризма» (Хельга Хоффман и Дэвид Ортон);

• «экологизма» (Эндрю Добсон);

• «радикального экоцентризма» (Эндрю Маклафлин, см. его книгу 1993 г. Regarding Nature: Industrialism and Deep Ecology);

• «революционной экологии» (Джуди Бари);

• «зелёного фундаментализма» (Рудольф Бахро).

… Как теоретическое направление, левый биоцентризм становится всё более известным в академических кругах, занимающихся экофилософией. В настоящее время существует достаточно большое количество статей, посвящённых левому биоцентризму, как в интернете (теоретические и прикладные вопросы), так и в печатных изданиях, таких как американский журнал Synthesis/Regeneration: A Magazine of Green Social Thought (с 2002 г.) и журнал Canadian Dimension (с 1989 г.) Можно назвать несколько книг, в которых обсуждается левый биоцентризм (напр., Sustainability: The Challenge, The Encyclopedia Of Religion And Nature, Ecological Ethics). В третьем и последующих изданиях учебника Environmental Philosophy: From Animal Rights to Radical Ecology отмечается появление левого биоцентризма. Джон Кларк в разделе Political Ecology данного учебника говорит: «Левый биоцентризм соединяет теоретическую базу глубинной экологии с радикальной децентралистской анти-капиталистической политикой, имеющей много общего с социальной экологией». Кроме того, существует ряд приверженцев левого биоцентризма, называющих себя «лефтбиос», пишущих статьи и издающих новый он-лайновый журнал Dandelion Times: A Left Biocentric Journal.

… Для большинства левых биоцентристов, как и меня лично, индустриализм, а не капитализм, предстаёт как главная проблема. Это не значит, что мы согласны с бесконечным ростом и консьюмеризмом капитализма, игнорирующими экологические рамки. Индустриализм может иметь как капиталистическое, так и социалистическое обличье. Эту мысль впервые высказал Эндрю Маклафлин, проанализировав индустриализм с позиции глубинной экологии (и социализма).

Левые, со всеми своими бесконечными оттенками, всегда политически ассоциировали себя с социальной справедливостью. Это их универсальная характеристика. Определение «левый» для биоцентризма означает, что будущее биоцентрическое общество должно быть социально справедливым и для людей, и для других биологических видов, и для планеты в целом. И всё же экологическая справедливость должна быть на первом месте. Нет справедливости на мёртвой планете. Как заметил покойный канадский экофилософ Стэн Роу, во-первых, мы — существа, живущие на Земле, и только во-вторых — люди, и это должно осознаваться на персональном и социальном уровне.

… В то время как левые настаивают на коллективной собственности в противовес частной, они обычно не подвергают сомнению саму идею собственности – т. е. идею о том, что человеческий род может «владеть» природой и другими биологическими видами. Другими словами, природа может быть разрушена государственной, коллективной, частной или племенной «собственностью». Левые биоцентристы поддерживают неантропоцентрическую точку зрения, согласно которой не мы владеем Землёй, а она владеет нами. Для нас общество включает не только людей, но и других животных, растения и саму Землю. В таком обществе живёт дух Земли, как это было в прошлых анимистических сообществах, и этот дух ограничивает эксплуатацию природы.

Следует возвратить эту духовность в общество для достижения экологической устойчивости. Левый биоцентризм выступает за «коллективное пользование» (у автора этот термин называется usefruct, т. е. коллективное «ничейное» пользование – прим. пер.) в противовес частному использованию природной среды. Коллективное пользование предусматривает право на ответственное использование природными богатствами Земли, но не владением ими. Мы также склонны признать экоцентрическое правительство, которое намного шире и требовательнее, чем любое антропоцентрическое правительство.

У людей нет права разрушать или портить мир природы для своих узких интересов. Природа должна остаться общим достоянием. Её нельзя приватизировать или отдать в руки частного или коллективного владения.

Для нас, экономика должна не только обеспечивать долгосрочное благополучие людей и их среду обитания, но и защиту и долгосрочное благополучие других биологических видов. Люди должны иметь ограниченную среду обитания на суше и на море, наравне с другими видами.

Поэтому стратегия уменьшения населения должна стать частью любой зелёной экономической политики. Для экоцентрических левых, разделяющих принципы глубинной экологии, существует приоритет экоцентрического сознания – они «думают как гора», по выражению Алдо Леопольда. Социальная справедливость, хотя и важная составляющая политики левых биоцентристов, всё же вторична. Разделение на «левых – правых» поэтому имеет подчинённый характер по отношению к разделению на «антропоцентризм – глубинная экология».

Люди должны вступить в новые, ненасильственные отношения с миром природы, в котором леса и дикая природа перестают быть «ресурсами» для человека и корпоративного потребления. Использование данного термина корнями уходит в философию антропоцентризма, в лесную промышленность, где есть «вредители» и «древесина», которую можно определить как «старую» или «перезревшую», где есть «подлесок», не имеющий коммерческого использования.

… Левый биоцентризм открыт для левых партий, но выступает с критикой в отношении традиционных левых партий. Я лично считаю себя, во-первых, экоцентристом, во-вторых, канадским левым. Мои основные симпатии в отношении социальной политики на стороне коммунистов/социалистов, а не капиталистов.

В нынешнее время планетарного экоцида, левый биоцентризм может многое предложить левому движению.

Я уверен, что данная теоретическая доктрина, родившаяся на стыке глубинной экологии и движения за социальную справедливость, — прямой путь к будущему экоцентрическому и социально справедливому постиндустриальному обществу.

Ныне, в связи с гибелью Советского государства, национальной идеей которого был марксизм-ленинизм и коммунизм, многие левые теоретики стали отказываться от аутентичного марксизма, подменяя его различными суррогатами, уводя тем самым левое сознание от революционного разрешения социальных проблем, без чего невозможно разрешение проблем экологических. Даже придуман термин «экологический марксизм».

В настоящее время проблемами экологического марксизма вплотную занимаются китайские учёные. В частности этой проблеме посвящена статья Ван Чжихэ «Экологический марксизм в Китае: раскрепощение сознания и формирование экологической культуры» (Ван Чжихэ – директор Центра конструктивистских постмодернистских исследований, профессор Харбинского технологического института, КНР; директор Института постмодернистского развития Китая, США).

В статье говорится, что впервые термин «экологический марксизм» был использован китайским учёным Ван Цзинем в 1986 г. в работе «Экологический марксизм и экологический социализм». Автор рассматривал экологический марксизм и экологический социализм как два разных направления, которые, по его мнению, могут в ближайшем будущем выступить в качестве «единой теории».

Свои исследования экологического марксизма китайские учёные основывали на работах западных авторов: Б. Аггера «Западный марксизм: Введение», Дж. О’Коннора «Естественные причины: Очерки об экологическом марксизме», У. Лейсса «Господство природы», Дж. Беллами «Экологический марксизм и экология против капитализма». Некоторые китайские теоретики-марксисты полагают, что экологический марксизм – это «самый созидательный аспект философии американизированного марксизма».

Китайских марксистов привлекли четыре основных теории западного экомарксизма:

1. Теория экологического кризиса У. Лейса и Б. Аггера, которые настаивают на том, что марксистская теория экономического кризиса устарела, т. к. не может объяснить продолжающееся существование и развитие капитализма, не может предоставить теоретического руководства для перехода от капитализма к социалистическому обществу. Следовательно, марксистам необходимо оформить критику капитализма на новом уровне – экологического кризиса, который обусловлен в свою очередь кризисом «потребления», порождаемым капитализмом.
2. Теория двух противоречий капитализма Дж. О’Коннора. Традиционный марксизм акцентирует существование противоречия между капиталистическими производственными силами и производственными отношениями. Однако в современных условиях, по мнению Дж. О’Коннора, необходимо осознание противоречия между капиталистическими производственными силами, производственными отношениями и условиями производства. Именно эти противоречия ведут к экономическому и экологическому кризисам.
3. Теория экологического социалистического строительства Дж. Ковела. Согласно данной теории, в целях преодоления экологического кризиса капитализма, справедливое распределение произведённых ценностей, освобождение труда от капитала, строительство социалистического экологического общества, которое должно отвечать двум условиям: развитие коллективной собственности на средства производства и свободно ассоциированные производители.
4. Теория экологического марксизма Дж. Б. Фостера и П. Баркета. Фостер и Баркет инициировали создание «экологии Маркса», которая придаст традиционному марксизму философско-мировоззренческие основания в решении современного экологического кризиса.

В статье отмечается, что существуют различные мнения об экомарксизме в общем и в отношении четырёх теорий в частности. Например, приверженцы традиционного марксизма утверждают, что некоторые экомарксисты, такие, как Бен Аггер рассматривают экологический кризис как основной, они пытаются заменить экономический кризис экологическим.

Некоторые учёные-марксисты находят изъян экомарксизма в его утопичности, внутренних недостатках и противоречиях.

Несмотря на критику, экомарксизм в Китае становится популярным ввиду его позитивистской направленности. Экомарксизм способен выступить важным элементом «раскрепощения сознания». Экомарксизм может быть рассмотрен как помощь в расширении горизонтов теории китайских марксистов, не только в том, как они видят современный капитализм, но и в том, как они видят социализм. Для китайских марксистов экомарксизм обогащает традиционный марксизм раскрытием его экологического измерения. Некоторые учёные спорят о том, что экомарксизм действительно вносит новые элементы в марксизм. По мнению, китайских учёных экомарксистов, «положительный аспект экомарксизма лежит в попытке сочетания марксизма и современной экологической теории». Экомарксизм имеет множество общих черт с традиционным марксизмом. Китайские теоретики марксизма убеждены, что «марксизм утратит свою жизненность», если не обратится к экологическому кризису в 21 веке. С этим выводом китайских теоретиков трудно не согласиться.

Классики о более высокой фазе коммунизмаЛичное: Концепция коммунистического развития с точки зрения аутентичной марксистской теории