ЛЕКЦИЯ 18

Дьяченко В. И.

В официальном советском переводе текста «Критики Готской программы» фаза, следующая за первой фазой коммунизма, переведена как «высшая».

Однако марксоведы, работающие над изданием наследия К. Маркса на языке оригинала, обоснованно относят это к неточности перевода. Они считают более точным, соответствующим материалистической диалектике, называть эту фазу не «высшей», а более высокой. На этой фазе коммунизм развивается уже на своей собственной основе, когда, выражаясь философским языком, самосознание единичностей достигло внутри себя уровня всеобщего.

В этой связи напомню, что термин «коммунизм» происходит от латинского слова communis – общий, всеобщий. Коммунизм, согласно марксистской теории, – это обобществившееся, то есть очеловечившееся человечество, как планетарный социальный организм. Коммунизм в экономическом смысле полностью ликвидирует собственность частных лиц на источники существования всех, а также отношения частной собственности, частный характер присвоения, стремление человека к индивидуализму, к богатству, к деньгам, к власти, к роскоши, что отчуждает его от общественной, гуманной, т. е. человеческой сущности.

В 1844 г. ещё в своей ранней работе под названием «Экономически-философские рукописи» Маркс впервые даёт определение коммунизма, исходя, прежде всего, из природной сущности человека. «Человеческая сущность природы, – пишет он, – существует только для общественного человека; ибо только в обществе природа является для человека звеном, связывающим человека с человеком, бытием его для другого и бытием другого для него, (это и есть коммунистические общественные отношения!)»…

Далее он приходит к выводу, «что всё революционное движение находит себе как эмпирическую, так и теоретическую основу в движении частной собственности, в экономике».

Поскольку частная собственность в базисном экономическом понимании есть присвоение частными лицами средств производства и других источников существования всех, а также предметов индивидуального потребления с избытком, дающее возможность этим лицам командовать чужим трудом, постольку частная собственность, частное присвоение порождает различные формы отчуждения.

Маркс пишет: «Эта материальная, непосредственно чувственная частная собственность является материальным, чувственным выражением отчуждённой человеческой жизни. Её движение — производство и потребление — есть чувственное проявление движения всего предшествующего производства… Религия, семья, государство, право, мораль, наука, искусство и т. д. суть лишь особые виды производства и подчиняются его всеобщему закону. Поэтому положительное упразднение частной собственности, как утверждение человеческой жизни, есть положительное упразднение всякого отчуждения, т. е. возвращение человека из религии, семьи, государства и т. д. к своему человеческому, т. е. общественному бытию».

По существу отчуждение и частная собственность в её материальном, чувственном выражении как частное присвоение, рассматриваются Марксом в диалектическом единстве и раздвоении. Это диалектическое противоречие, по Марксу, разрешается путём упразднения частной собственности. И молодой Маркс выводит: «Коммунизм, как положительное упразднение частной собственности – этого самоотчуждения человека – и в силу этого как подлинное присвоение человеческой сущности человеком и для человека» является возвращением «человека к самому себе как человеку общественному, т. е. человечному. Такой коммунизм, как завершённый натурализм, = гуманизму, а как завершённый гуманизм, = натурализму; он есть действительное разрешение противоречия между человеком и природой, человеком и человеком, подлинное разрешение спора между существованием и сущностью, между опредмечиванием и самоутверждением, между свободой и необходимостью, между индивидом и родом. Он – решение загадки истории, и он знает, что он есть это решение».

Маркс утверждает, что «коммунизм, в качестве снятия частной собственности, означает требование действительно человеческой жизни, как неотъемлемой собственности человека, означает становление практического гуманизма», а «атеизм, в качестве снятия бога, означает становление теоретического гуманизма».

В более поздних своих произведениях, начиная с «Манифеста коммунистической партии», Маркс и Энгельс уже пишут не о снятии, а об уничтожении частной собственности.

В 1846 г. в «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс изложили общие экономические признаки коммунизма: «Коммунизм, – писали они, – отличается от всех прежних движений тем, что он совершает переворот в самой основе всех прежних отношений производства и общения и впервые сознательно рассматривает все стихийно возникшие предпосылки как создания предшествующих поколений, лишает эти предпосылки стихийности и подчиняет их власти объединившихся индивидов. Поэтому установление коммунизма имеет по существу экономический характер: оно есть создание материальных условий этого объединения; имеющиеся налицо условия оно превращает в условия объединения».

Маркс и Энгельс разъясняли, что совместная деятельность по производству своей жизни в условиях подчинения человека стихийно сложившемуся разделению труда и товарному обмену, т. е. частной собственности, стала представляться людям не как их собственная объединённая сила, а как некая чуждая, вне их стоящая власть, господствующая над ними. В то время как с уничтожением базиса, частной собственности, с коммунистическим регулированием производства, устраняющим ту отчуждённость, с которой люди относятся к своему собственному продукту, люди снова подчиняют своей власти производство, распределение и потребление, т. е. способ своих взаимных отношений.

Определившись с условиями, которые необходимы для достижения коммунистических отношений Маркс и Энгельс смогли перейти от общих абстрактных представлений о коммунизме к конкретике и наметить основные отличительные признаки коммунизма. Их мы находим, прежде всего, в «Принципах коммунизма», написанных Энгельсом в 1847 г. как подготовительный материал для составления «Манифеста». В «Принципах коммунизма» Энгельс характеризовал полный коммунизм тем, что «общество изымет из рук частных капиталистов пользование всеми производительными силами и средствами общения, а также обмен и распределение продуктов, тем, что оно будет управлять всем этим сообразно плану, вытекающему из наличных ресурсов и потребностей общества в целом, — будут, прежде всего, устранены все пагубные последствия, связанные с нынешней системой ведения крупной промышленности. Кризисы прекратятся, расширенное производство, которое при существующем общественном строе вызывает перепроизводство и является столь могущественной причиной нищеты, тогда окажется далеко не достаточным и должно будет принять гораздо более широкие размеры».

Далее Энгельс показывает, что будет с избытком производства, который при капитализме приводит к кризисам перепроизводства и уничтожению как части производительных сил общества, так и части произведённой продукции, порождая тем самым нищету.

«Избыток производства, превышающий ближайшие потребности общества, – пишет Энгельс, – вместо того чтобы порождать нищету, будет обеспечивать удовлетворение потребностей всех членов общества, будет вызывать новые потребности и одновременно создавать средства для их удовлетворения. Он явится условием и стимулом для дальнейшего прогресса, и будет осуществлять этот прогресс, не приводя при этом, как раньше, к периодическому расстройству всего общественного порядка.

Крупная промышленность, освобождённая от оков частной собственности, разовьётся в таких размерах, по сравнению с которыми её нынешнее состояние будет казаться таким же ничтожным, каким нам представляется мануфактура по сравнению с крупной промышленностью нашего времени. Это развитие промышленности даст обществу достаточное количество продуктов, чтобы удовлетворять потребности всех его членов».

Касаясь земледелия, Энгельс отмечает: «Точно так же земледелие, для которого, вследствие гнёта частной собственности и вследствие дробления участков, затруднено внедрение уже существующих усовершенствований и достижений науки, тоже вступит в совершенно новую полосу расцвета и предоставит в распоряжение общества вполне достаточное количество продуктов.

Таким образом, общество будет производить достаточно продуктов для того, чтобы организовать распределение, рассчитанное на удовлетворение потребностей всех своих членов. Тем самым станет излишним деление общества на различные, враждебные друг другу классы. Но оно не только станет излишним, оно будет даже несовместимо с новым общественным строем».

Далее, анализируя причины классового антагонизма буржуазного общества, Энгельс пишет: «Существование классов вызвано разделением труда, а разделение труда в его теперешнем виде совершенно исчезнет, так как, чтобы поднять промышленное и сельскохозяйственное производство на указанную высоту, недостаточно одних только механических и химических вспомогательных средств. Нужно также соответственно развить и способности людей, приводящих в движение эти средства. Подобно тому, как в прошлом столетии крестьяне и рабочие мануфактур после вовлечения их в крупную промышленность изменили весь свой жизненный уклад и сами стали совершенно другими людьми, точно так же общее ведение производства силами всего общества и вытекающее отсюда новое развитие этого производства будет нуждаться в совершенно новых людях и создаст их. Общественное ведение производства не может осуществляться такими людьми, какими они являются сейчас, – людьми, из которых каждый подчинён одной какой-нибудь отрасли производства, прикован к ней, эксплуатируется ею, развивает только одну сторону своих способностей за счёт всех других и знает только одну отрасль или часть какой-нибудь отрасли всего производства. Уже нынешняя промышленность всё меньше оказывается в состоянии применять таких людей. Промышленность же, которая ведётся сообща и планомерно всем обществом, тем более предполагает людей со всесторонне развитыми способностями, людей, способных ориентироваться во всей системе производства. Следовательно, разделение труда, подорванное уже в настоящее время машиной, превращающее одного в крестьянина, другого в сапожника, третьего в фабричного рабочего, четвёртого в биржевого спекулянта, исчезнет совершенно. Воспитание даст молодым людям возможность быстро осваивать на практике всю систему производства, оно позволит им поочерёдно переходить от одной отрасли производства к другой, в зависимости от потребностей общества или от их собственных склонностей. Воспитание освободит их, следовательно, от той односторонности, которую современное разделение труда навязывает каждому отдельному человеку. Таким образом, общество, организованное на коммунистических началах, даст возможность своим членам всесторонне применять свои всесторонне развитые способности. Но вместе с тем неизбежно исчезнут и различные классы. Стало быть, с одной стороны, общество, организованное на коммунистических началах, несовместимо с дальнейшим существованием классов, а, с другой стороны, само строительство этого общества даёт средства для уничтожения классовых различий.

Отсюда вытекает, что противоположность между городом и деревней тоже исчезнет. Одни и те же люди будут заниматься земледелием и промышленным трудом, вместо того чтобы предоставлять это делать двум различным классам. Это является необходимым условием коммунистической ассоциации уже в силу весьма материальных причин. Распылённость занимающегося земледелием населения в деревнях, наряду со скоплением промышленного населения в больших городах, соответствует только недостаточно ещё высокому уровню развития земледелия и промышленности и является препятствием для всякого дальнейшего развития, что уже в настоящее время даёт себя сильно чувствовать».

И Энгельс резюмирует: «Всеобщая ассоциация всех членов общества в целях совместной и планомерной эксплуатации производительных сил; развитие производства в такой степени, чтобы оно удовлетворяло потребности всех; ликвидация такого положения, когда потребности одних людей удовлетворяются за счёт других; полное уничтожение классов и противоположностей между ними; всестороннее развитие способностей всех членов общества путём устранения прежнего разделения труда, путём производственного воспитания, смены родов деятельности, участия всех в пользовании благами, которые производятся всеми же, и, наконец, путём слияния города с деревней — вот главнейшие результаты ликвидации частной собственности».

По существу в приведённых теоретических положениях содержатся основные экономические составляющие полного коммунизма.

Согласно марксистской концепции общее владение источниками существования общества, основанное на отсутствии подчинения всесторонне развитой личности стихийному разделению труда и товарному обмену, отсутствие классовых различий, планомерное нетоварное производство и равное распределение по потребностям должны обеспечить действительное социальное равенство, с которым люди исторически связывают социальную справедливость.

Эти положения, так или иначе, Маркс и Энгельс затем обосновывали во всех своих последующих трудах, в которых речь шла об экономических характеристиках коммунистического общества.

Так, в 1875 г. в «Критике Готской программы» Маркс дал определение полного коммунизма, которое полностью соответствует принципам, которые были сформулированы Энгельсом в 1847 году. Я напомню это определение ещё раз: «На высшей фазе коммунистического общества, – пишет Маркс, – после того как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием индивидов вырастут и производительные силы, и все источники общественного богатства польются полным потоком, лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своём знамени: Каждый по способностям, каждому по потребностям! ».

Те же положения в 1878 г. Энгельс обосновывает в споре с Е. Дюрингом.

В «Анти-Дюринге» Энгельс доказывает, что на более высокой фазе коммунизма, когда он уже развивается на своей собственной основе, должен быть достигнут такой уровень производительных сил, который давал бы возможность исключить подчинение человека стихийно сложившемуся общественному разделению труда. На базе развитых производительных сил происходит формирование всесторонне физически и умственно развитой личности с широкой специализацией. На этой фазе коммунизма труд городской и деревенский уже осуществляется одними и теми же людьми, выражаясь современными терминами, в агропромышленных высокотехнологичных комплексах. Разделение умственного и физического труда отсутствует, так как тяжёлый физический и рутинный труд осуществляют машины, а управление ими требует одновременно и умственных, и физических усилий. Кроме того, в обществе действует закон перемены общественного труда, когда специалист в одной отрасли, в случае отсутствия в данный момент необходимости в его специализации, спокойно может временно поработать и по другой его специальности в силу полученной им широкой специализации. Упразднено разделение труда на управленческий и исполнительский. Нет начальников и подчинённых. Управление процессами, но не людьми, осуществляют машины, Организуют такое управление все к этому склонные люди на общественных началах. Труд стал творческим.

Большие города разукрупнены. Развиваются небольшие высокотехнологичные поселения. Условия для образования классов и классовых различий ликвидированы. Ликвидированы они потому, что вместе с преодолением подчинения людей действию закона общественного разделения труда полностью отпала необходимость обмена. Производство ориентировано не на стоимостные или временные показатели затрат труда для обмена, а на показатели удовлетворения разумных потребностей как всего общества в целом, так и отдельного индивида.

Производительный труд каждого индивида стал во всех случаях не индивидуальным, а общественным трудом. В этой связи Энгельс пишет: «Когда общество вступает во владение средствами производства и применяет их для производства в непосредственно обобществлённой форме, труд каждого отдельного лица, как бы различён ни был его специфически полезный характер, становится с самого начала и непосредственно общественным трудом. Чтобы определить при этих условиях количество общественного труда, заключающееся в продуктах, нет надобности прибегать к окольному пути; повседневный опыт непосредственно указывает, какое количество этого труда необходимо в среднем… Следовательно, при указанных выше условиях, общество также не станет приписывать продуктам какие-либо стоимости» (Энгельс Ф. Анти-Дюринг. М. 1977. С. 314).

Распределение осуществляется обществом по разумным потребностям не через обмен эквивалентами, а через прямое присвоение. В этой связи еще раз напомню, что по этому поводу пишет Энгельс в «Анти-Дюринге»: «Когда с современными производительными силами станут обращаться сообразно с их познанной, наконец, природой, общественная анархия в производстве заменится общественно-планомерным регулированием производства сообразно потребностям как общества в целом, так и каждого его члена в отдельности. Тогда капиталистический способ присвоения, при котором продукт порабощает сперва производителя, а затем и присвоителя, будет заменён новым способом присвоения продуктов, основанным на самой природе современных средств производства: с одной стороны, прямым общественным присвоением продуктов в качестве средств для поддержания и расширения производства, а с другой – прямым индивидуальным присвоением их в качестве средств к жизни и наслаждению».

Так представлено в марксистской коммунистической теории решение социальных проблем. А вот, как представлено решение этих проблем в СССР в третьей программе партии, принятой на XXII съезде КПСС в 1961 г.

Начнём с того, что в основе программы лежал ошибочный вывод Сталина о возможности достижения полного коммунизма в СССР без коммунистических революций в развитых странах капитала, распространения передовых технологий по всей планете и ликвидации мирового рынка.

Вся программа была пронизана необоснованным оптимизмом. В ней уже в самом начале провозглашалось: «Социализм победил в Советском Союзе полностью и окончательно» (Программа коммунистической партии Советского Союза М. Изд. Политической литературы, 1971. С. 5). А на 19 странице утверждалось, что «человечество получило реально существующее социалистическое общество и проверенную на опыте науку о построении социализма. Столбовая дорога к социализму проложена» (там же. С. 19).

На 62 странице Программы содержится определение полного коммунизма, «Коммунизм, – записано в Программе, – это бесклассовый общественный строй с единой общенародной собственностью на средства производства, полным социальным равенством всех членов общества, где вместе с всесторонним развитием людей вырастут и производительные силы на основе постоянно развивающейся науки и техники, все источники общественного богатства польются полным потоком и осуществиться великий принцип „от каждого – по способностям, каждому – по потребностям”». Сравним это определение коммунизма с тем, которое дал Маркс в «Критике Готской программы». Я его повторю: «На высшей фазе коммунистического общества, – пишет Маркс, – после того как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием индивидов вырастут и производительные силы, и все источники общественного богатства польются полным потоком, лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своём знамени: Каждый по способностям, каждому по потребностям!».

Как видим, из определения коммунизма, сформулированного в Программе КПСС совершенно выпала необходимость к более высокой фазе коммунизма преодолеть «порабощающее человека подчинение его разделению труда», «противоположность умственного и физического труда» и тем самым достичь того положения «когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни». Без этих принципиальных положений марксистской теории непонятно откуда возьмётся однородность коммунистического общества, полное социальное равенство всех его членов. Из принципа коммунистического распределения или в результате преодоления разделения труда? Очевидно, что составители программы находились под воздействием установки сталинского периода, согласно которой в СССР противоречия между городом и деревней, умственным и физическим трудом по существу были уже преодолены. (Сталин И. Экономические проблемы социализма в СССР. С. С. 25–30).

Но известно, что это не так. В хозяйственном механизме СССР оставались элементы госкапитализма в виде государственной, а не общей собственности на средства производства и другие источники существования общества, которые находились в распоряжении советского аппарата по существу буржуазного, а не пролетарского типа. Оставались элементы капитализма в виде наемного труда, пожизненных профессий, опосредствованных товарно-денежными отношениями, оставалась ориентация на стоимостные показатели при производстве товаров не только индивидуального потребления, но и средств производства и стоимости рабочей силы. Осуществлялась государственная торговля. Умственный труд был отделен от физического, управляющий от исполнительского. Общество делилось на начальников и подчиненных. В СССР в сталинский период оставались существенные противоречия между городом и деревней, ножницы цен на сельскохозяйственные и промышленные товары. Деревенский в основном физический труд значительно отличался от городского труда и в послесталинский период. Осуществлялся городской и деревенский труд людьми разных классов. Условия труда и жизни в городе и в деревне были различными.Условия труда и жизни в городе и деревне были различными, умственный труд был отделён от физического, управляющий от исполнительского. Общество делилось на начальников и подчинённых. Следовательно, оставалось различие интересов людей деревенского и городского труда, также как и различие интересов индивида и общества, а также общества и семьи, как его хозяйственной ячейки.

И ещё один очень важный факт использования в программе ошибочных положений сталинского периода. На 89 странице программы записано «В коммунистическом строительстве необходимо полностью использовать товарно-денежные отношения в соответствии с новым содержанием, присущим им в период социализма. Большую роль при этом играет применение таких инструментов развития экономии, как хозяйственный расчёт, деньги, цена, себестоимость, прибыль, торговля, кредит, финансы». (Программа КПСС. Политиздат. 1971. С. 89). Почему – то авторство этого положения программы приписывают хрущёвскому ревизионизму. Однако это не так. Идея нового содержания советских товарно-денежных отношений, которые должны укреплять социалистическое производство, принадлежит не хрущевцам, а Сталину. В «Экономических проблемах социализма в СССР» он писал, что «наше товарное производство представляет собой не обычное товарное производство, а товарное производство особого рода, товарное производство без капиталистов, которое имеет дело в основном с товарами объединённых социалистических производителей (государство, колхозы, кооперация), сфера действия которого ограничена предметами личного потребления, которое, очевидно, никак не может развиться в капиталистическое производство и которому суждено обслуживать совместно с его „денежным хозяйством” дело развития и укрепления социалистического производства» (Экономические проблемы социализма в СССР, С. 17).

Самое опасное в этом ошибочном положении то, что им была дана установка присяжным профессорам для дальнейшего научного обоснования антимарксистского тезиса, что советское товарное производство «никак не может развиться в капиталистическое производство». Жизнь доказала порочность этого вывода.

Кроме того, в «Программе» был искажён принцип коммунистического распределения. Если у Маркса он сформулирован: «Каждый по способностям, каждому по потребностям! », то в «Программе КПСС» её составители с подачи В. И. Ленина записали: «от каждого – по способностям, каждому – по потребностям». Из этой интерпретации марксистского принципа распределения, которая содержится в работе В.И. Ленина «Государство и революция», следует, что при коммунизме человек будет отдавать обществу свои способности не добровольно, а под принуждением, что противоречит марксистскому пониманию коммунизма как скачка к свободе.

Какие же потребности будут удовлетворяться на более высокой фазе коммунизма?

Марксизм исходит из того, что при коммунизме, развивающемся на своей собственной, а не капиталистической, основе будут удовлетворяться не всякие прихоти, навеянные идеализмом частной собственности, а разумные, человеческие потребности. А это такие потребности, которые необходимы человеку для его полноценного биологического развития и развития его как личности. Под удовлетворением разумных потребностей марксизм понимает такое удовлетворение потребностей, которое исключает возможность индивидам присваивать с избытком и накапливать излишки, дающие возможность эксплуатировать чужой труд. В «Манифесте коммунистической партии», классики разъясняли, что коммунизм не уничтожает «присвоение продуктов труда, служащих непосредственно для воспроизводства жизни, присвоение, не оставляющее никакого избытка, который мог бы создавать власть над чужим трудом» (Манифест коммунистической партии, с. 40). Но он уничтожает условия для присвоения с избытком, который мог бы создавать власть над чужим трудом, расслаивать общество на антагонистические классы богатых и бедных, эксплуататоров и эксплуатируемых.

В Анти-Дюринге, в разделе «Очерк теории» Энгельс пишет, что освобождение средств производства от капиталистических «оков есть единственное предварительное условие беспрерывного, постоянно ускоряющегося развития производительных сил, а благодаря этому – и практически безграничного роста самого производства. Но этого недостаточно. Обращение средств производства в общественную собственность устраняет не только существующее теперь искусственное торможение производства, но также и то прямое расточение и уничтожение производительных сил и продуктов, которое в настоящее время является неизбежным спутником производства и достигает своих высших размеров в кризисах. Сверх того, оно сберегает для общества массу средств производства и продуктов путём устранения безумной роскоши и мотовства господствующих теперь классов и их политических представителей. Возможность обеспечить всем членам общества путём общественного производства не только вполне достаточные и с каждым днём улучшающиеся материальные условия существования, но также полное свободное развитие и применение их физических и духовных способностей – эта возможность достигнута теперь впервые, но теперь она действительно достигнута» (Анти-Дюринг. С. 286) Это было написано 1878 году. За прошедшие почти 140 лет мировые производительные силы достигли такого уровня, который несравним с тем временем.

Классики полагали: «Раз общество возьмёт во владение средства производства, то будет устранено товарное производство, а вместе с тем и господство продукта над производителями. Анархия внутри общественного производства, заменяется планомерной, сознательной организацией. Прекращается борьба за отдельное существование. Тем самым человек теперь – в известном смысле окончательно – выделяется из царства животных и из звериных условий существования переходит в условия действительно человеческие» (там же. С. 287).

Как же будет осуществляться управление в таком обществе?

Классики считали, что на переходе к высшей фазе коммунизма управление посредством коммунальной государственности постепенно с отмиранием государственно-насильственных функций, перерастёт в управление общественное, то есть общественное самоуправление. В «Манифесте коммунистической партии» Маркс и Энгельс записали: «Когда в ходе развития исчезнут классовые различия и всё производство сосредоточит в руках ассоциации индивидов, тогда публичная власть, как особым образом организованное насилие, потеряет свой политический характер». А это значит, что публичная, т. е. государственная власть перестанет существовать. Общество перейдёт к самоуправлению.

Особенность управления обществом при коммунизме состоит, прежде всего, в том, что органы, которые будут выполнять управленческие общественные функции, и их деятельность утратят политический характер, поскольку с исчезновением классовых и национальных различий, с отмиранием обособленных государств исчезнут и политические отношения, т. е. отношения между классами, нациями и государствами, составляющие область политики.

Согласно марксистской теории коммунистическое самоуправление предполагает управление не людьми, а вещами и руководство производственными процессами. «На место управления лицами, – пишет Энгельс, – становится управление вещами и руководство производственными процессами» (Анти-Дюринг. С. 285).

Но, что значит управлять вещами и руководить производственными процессами?

Управлять вещами и руководить производственными процессами с точки зрения марксистской науки означает, что в коммунистическом обществе никто не будет руководить людьми. Руководить люди будут только производственными процессами.

Особенностью более высокой фазы коммунизма является то, что управленческая деятельность перестанет быть постоянной профессией. Следовательно, не будет и того слоя людей, единственная профессия которых — управленческая деятельность. Это не значит, что не будет специализации в области управления. Наоборот, развитое коммунистическое общество предполагает значительно более высокую ступень общественной организации и научной организации труда. Но при этом полностью осуществится один из важнейших принципов коммунистического самоуправления — обязательное участие каждого взрослого члена общества в практическом управлении общественными делами на основе выборности и очерёдности. Принимать участие в таком управлении и руководстве будут все всесторонне развитые и склонные к этому виду деятельности люди.

Развитие коммунистических общественных отношений и формирование нового человека, означают достижение такого высокого уровня сознания всех членов общества, при котором нормы права и нравственности сольются в единые нормы поведения членов коммунистического общества, отпадёт необходимость в принудительном их выполнении.

Содержание и формы самоуправленческого общества Маркс и Энгельс подробно разработать не успели, оставив этот труд своим продолжателям. Можно лишь сослаться на труд Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства» где Энгельс разделял позицию Моргана, который считал, что высшей ступенью общественного управления, т. е. самоуправления, будет возрождение, но в более высокой форме, свободы, равенства и братства древних родов к которым непрерывно стремятся опыт, разум и наука.

Зачатки формирования коммунистического самоуправления содержались уже в государственной конструкции Парижской коммуны, взятой Марксом за образец государства переходного к полному коммунизму периода. Имели место такие зачатки и на заре Советской власти.

После смерти Ленина учёные занимались теоретической разработкой проблем общественного самоуправления. Однако их исследования, следуя в русле довоенных сталинских указаний, как правило, привязывались к условиям существования, развития и укрепления советской государственности. Видимо поэтому общественное сознание советских, в том числе, и нынешних людей, называющих себя коммунистами, не представляет себе будущее самоуправление без публичной (государственной) власти. Оно отождествляет самоуправление с анархией, то есть с отсутствием всякого управления, всякого порядка.

Объективности ради надо отметить, что в конце своей жизни о коммунистическом самоуправлении упомянул и Сталин. В «Экономических проблемах социализма в СССР» в русле марксизма он разъяснял экономистам Саниной и Венжеру: «Безусловно, что пока существует государство, передача в собственность государства является наиболее понятной первоначальной формой национализации. Но государство будет существовать не на веки-вечные. С расширением сферы действия социализма в большинстве стран мира государство будет отмирать и, конечно, в связи с этим отпадёт вопрос о передаче имущества отдельных лиц и групп в собственность государству. Государство отомрёт, а общество останется. Следовательно, в качестве преемника общенародной собственности будет выступать уже не государство, которое отомрёт, а само общество в лице его центрального, руководящего экономического органа» (Экономические проблемы социализма в СССР. С. 87–88).

Как видно из приведённого отрывка Сталин в своём произведении в качестве органа общественного самоуправления будущим коммунистическим обществом назвал общественно-экономический центр. Общественно-экономические центр – это уже не орган власти, а орган общественного самоуправления.

Но своего дальнейшего развития это сталинское положение, которое находилось в русле марксизма, в практике перехода Советского Союза от социализма к коммунизму не нашло.

Вопрос о самоуправлении остаётся открытым и по сей день. На этот счёт существуют самые различные точки зрения. От подмены понятия самоуправления управлением чиновников в муниципалитетах, находящихся на содержании у государства, до отождествления самоуправления с полной анархией.

Однако марксистское учение предполагает, что коммунистическое общество будет управляться не через государственные, а через общественные органы самоуправления. Это означает, прежде всего, то, что не будет государственного, оплачиваемого аппарата чиновников-бюрократов.

Однако думается, что к марксизму ближе не сталинская идея вертикальной централизации, а коммунистическая горизонтальная координация деятельности системы коммун и кооперативов. Поэтому, исходя из марксистской концепции, на более высокой фазе коммунизма должно осуществляться коммунистическое скоординированное самоуправление, кибернетическое управление системой производственно-потребительских коммун и кооперативов с высокотехнологичными поселениями в виде, например, современных коттеджных посёлков.

С ликвидацией общественного разделения труда, товарного производства и обмена, а с ним и отношений частной собственности, с отмиранием государственности, вполне естественно отомрёт и профессиональный труд оплачиваемого чиновника.

Система органов власти в центре и на местах будет заменена системой выборных координирующих органов общественного самоуправления. В коммунистическом обществе на более высокой его фазе видимо будут сформированы общественные органы управления при широком участии представителей общества, на апробированных практикой принципах координации, выборности, коллегиальности, подотчётности, и подчинении меньшинства решениям, принятым большинством.

Основной формой принятия решений станет референдум. Управление, как и любой другой труд, будет осуществляться в условиях действия закона перемены общественного труда. Управленческий труд не будет иметь никаких преимуществ по отношению к другим видам труда. Он будет подконтролен всему обществу, а люди, осуществляющие его, будут подвергаться постоянной ротации. Это тем более осуществимо в условиях всеобщей компьютеризации управленческих и других общественных сфер.

Постоянно действующие силовые структуры власти исчезнут. Общественный порядок будет поддерживаться общественными, а не государственными, органами на добровольной основе.

В условиях действия коммунистического принципа распределения «каждый по способностям, каждому по потребностям», при наличии всеобъемлющего общественного контроля будет полностью исключена возможность злоупотребления управленческим трудом. Удовлетворение чувства собственной значимости через приносимую обществу и людям пользу станет высшей наградой за любой, в том числе и за управленческий труд, высшей степенью морального удовлетворения. Материальные же человеческие потребности будут удовлетворяться сполна. Именно в этом суть понятия общественного самоуправления.

В связи с изложенным научно несостоятельно отождествлять самоуправление с демократией, то есть народовластием. Отождествление коммунистического самоуправления с «подлинной демократией» мы находим, например, в книге В. К. Дяченко «Социализм и самоуправление народа». В ней автор на протяжении всего своего исследования от первой до последней страницы говорит «о подлинном народовластии и адекватной ему экономической основе или иными словами, об общественном коммунистическом (социалистическом) самоуправлении» (Дяченко В. К. Социализм и самоуправление народа. М. 2001. С. 4). Подводя итоги своего исследования, он отмечает, что «во всех левых партиях, движениях и организациях, более того в некоторых центристских и даже буржуазных партиях, в государственных представительных и исполнительных органах управления на всех уровнях, в предпринимательских структурах имеются прогрессивные элементы, выступающие за развитие общественного самоуправления. Эти силы признаны добиваться изменения программных целей своих партий, движений, организаций, союзов и др. в направлении усиления их ориентации на развитие общественного самоуправления как народовластия» (там же. С. 158). Возникает вопрос, что общего в этих утверждениях с марксизмом? Разве по Марксу и Энгельсу самоуправление есть народовластие (демократия)? Да ничего подобного! В своих исследованиях Маркс и Энгельс пришли к выводу, что научно не состоятелен сам термин «народовластие», так как публичная власть существует только в обществе, раздираемом классовыми противоречиями. Сущность государственной (публичной) власти в том и заключается, чтобы поддерживать господство одной части народа над другой с помощью организованного насилия. Поэтому отождествлять самоуправление с народовластием в бесклассовом обществе, значит искажать марксистские представления о коммунизме.

Как же в марксизме решаются национальные проблемы?

В своих ранних произведениях, в частности, в 1846 г. в «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс, как уже отмечалось, пришли к выводу, что коммунизм может существовать только во всемирно-историческом смысле. Следовательно, на национальной почве коммунизм неосуществим. Отсюда необходимость одновременных коммунистических революций в развитых странах. Об этом пишет Энгельс также в «Принципах коммунизма» в 1847 г. Некоторые «знатоки» марксизма пытаются уверить читателей, что Маркс и Энгельс вывод о необходимости мировой революции сделали по молодости. Позже они от этих положений якобы отказались. Но это не так. Маркс и Энгельс от рассматриваемых выводов не отказывались никогда. Наоборот, они развивали их в своих более поздних произведениях. Вот, например, что писал Маркс в «Критике Готской программы» в 1875 году: «В противоположность «Коммунистическому манифесту» и всему предшествующему социализму, Лассаль подходил к рабочему движению с самой узкой национальной точки зрения. Ему в этом подражают, – и это после деятельности Интернационала!

Само собой разумеется, что рабочий класс, для того чтобы вообще быть в состоянии бороться, должен у себя дома организоваться как класс и что непосредственной ареной его борьбы является его же страна. Постольку его классовая борьба не по своему содержанию, а, как говорится в «Коммунистическом манифесте», «по форме» является национальной. Однако «рамки современного национального государства» – к примеру, Германской империи – сами в свою очередь находятся экономически «в рамках мирового рынка», политически – «в рамках системы государств». Любому купцу известно, что германская торговля есть в то же время и внешняя торговля, и величие г-на Бисмарка состоит как раз в проведении известного рода международной политики.

К чему же сводит германская рабочая партия свой интернационализм? К сознанию, что результатом её стремлений будет «международное братство народов». Эта фраза, заимствованная у буржуазной Лиги мира и свободы, должна сойти за эквивалент международного братства рабочих классов разных стран в их совместной борьбе против господствующих классов и их правительств. Итак, о международных функциях германского рабочего класса – ни слова! И это всё, что ему предлагают противопоставить своей собственной буржуазии, братски объединившейся уже против него с буржуазией всех других стран, и международной заговорщической политике г-на Бисмарка!

Поистине, интернационализм программы стоит ещё бесконечно ниже, чем интернационализм партии свободной торговли. И та тоже утверждает, что результатом её стремлений будет «международное братство народов». Но она и делает кое-что для того, чтобы сделать торговлю международной, и отнюдь не удовлетворяется сознанием того, что все народы у себя дома занимаются торговлей».

С глубоким прискорбием нужно констатировать, что интернационализм современных коммунистических партий находится всё на том же уровне.

В 1847 г. в «Манифесте коммунистической партии» Маркс и Энгельс записали: «В той же мере, в какой будет уничтожена эксплуатация одного индивидуума другим, уничтожена будет и эксплуатация одной нации другой. Вместе с антагонизмом классов внутри наций падут и враждебные отношения наций между собой».

Согласно марксистской теории падут не только враждебные отношения наций между собой, но исчезнут и границы между государствами. Будет происходить слияние наций и народностей.

Вместе с решением социальных и национальных проблем, надо полагать, что тогда на первый план выйдут проблемы экологические. Основные силы общества будут брошены на сохранение окружающей среды, регулирование народонаселения планеты и освоение космического пространства.

Проблемам экологии будет посвящена следующая и последняя лекция по классическому марксизму.

Марксизм о браке, семье, воспитании и образованииМарксизм и экология